Полина Кутепова: «Это был настоящий челлендж для меня»
В театральном агентстве «Арт-Партнёр» состоялась премьера спектакля «Торговцы резиной» по пьесе израильского драматурга Ханоха Левина. В постановке Петра Шерешевского сыграли Виталий Коваленко, Игорь Верник и Полина Кутепова, для которой участие в проекте – «дебют» вне стен родного театра, «Мастерской Петра Фоменко».
Мы поговорили с Полиной Кутеповой и выяснили, почему она согласилась на участие в спектакле, а также расспросили её о подробностях работы над материалом.
Светлана Бердичевская: Полина, расскажите, пожалуйста, как вы решились на такое «приключение»? Если я не ошибаюсь, это ваш первый театральный опыт «на стороне».
Полина Кутепова: Это, безусловно, больше чем просто приключение. Я действительно никогда не работала вне стен родного театра, но поняла в какой-то момент, что стоит попробовать. Я получила огромный опыт, за который благодарна и Леониду Роберману, и Пете Шерешевскому, и моим партнёрам по сцене. Было непросто, потому что попадаешь совершенно в другой театральный и человеческий контекст.
С. Б.: Аудитория тоже другая. В «Мастерской Фоменко» всё-таки свой зритель.
П. К.: Про зрительскую аудиторию я пока не поняла. К слову, наш театр много ездит на гастроли и сталкивается с абсолютно разной публикой. Если вы думаете, что мы «законсервированы» и у нас обратная связь только от поклонников театра, — это не так.
С. Б.: С творчеством Петра Шерешевского были знакомы до встречи с ним?
П. К.: Я видела только один его спектакль в МТЮЗе — «Ромео и Джульетту». Необычный и по-хорошему свободный спектакль…
С. Б.: А с драматургией Ханоха Левина сталкивались?
П. К.: Нет, не сталкивалась и даже не слышала о нём. Как правило, я стараюсь подробно погружаться в материал, читаю всё об авторе, о пьесе или прозе… И это первый раз, когда у меня просто не было времени на такое погружение, так как премьерный спектакль мы репетировали всего полтора месяца.
С. Б.: Полтора?
П. К.: Да, это был настоящий челлендж. С такой крейсерской скоростью я в театре никогда не работала.
С. Б: Удивительно, но, когда я смотрела спектакль, у меня возникали ассоциации с Чеховым. Здесь и «Дядя Ваня» с его «жизнь пропала» и «когда нет настоящей жизни, то живут миражами», и даже что-то от «Трёх сестёр»…
П. К.: За время репетиций имя Чехова у меня ни разу не возникало. Я бы этот текст скорее сравнила с Ионеско и театром абсурда — по парадоксальности ситуации и абсурдности диалогов. Нет, я не чувствую здесь Чехова. Это моё ощущение. Здесь театральная ткань соткана из провокативно-парадоксальной природы.
С. Б.: Быстро ли нашли общий язык с режиссёром?
П. К.: Ушло какое-то время на то, чтобы понять Петра. Мы сначала смотрели друг на друга не только с восторгом, но и с удивлением и осторожным недоумением, как мне показалось. Но потом доверились. Повторюсь: я пришла с другой театральной территории, с другим театральным языком, где понимание между партнёрами происходит даже не с полуслова, а с полувзгляда. И участие в этом проекте — вызов для меня во всём.
С. Б: Когда вы прочитали первый раз пьесу, какое было впечатление?
П. К.: Смешанное. Это тот текст, который я бы, наверное, обошла стороной. Хотя в моей жизни и был похожий по остроте материал, когда я играла Молли Блум в «Улиссе» (спектакль Евгения Каменьковича в «Мастерской Петра Фоменко», шедший с 2009 по 2019 год. — Прим. ред.).
С. Б: Художник Анвар Гумаров придумал три пространства в одном. Я где-то прочла классную мысль о том, что первое пространство, кабаре, — это сама жизнь, потом открывается больница — чистилище, а затем зрители видят маленький кусочек загробного мира.
П. К.: Пётр с Анваром достаточно быстро предложили идею этого пространства, которое я сразу приняла, и оно мне помогло. Даже показалось, что такое решение пьесу «приподняло».
С. Б: В спектакле звучит живая музыка, на сцене постоянно находятся участники «Оркестра приватного танца» под руководством композитора Ванечки (автор музыки к спектаклю. — С. Б.). Герои абсолютно подчинены музыке: все их движения, мимика синхронизированы с ней. Это производит абсолютно магический эффект.
П. К.: Это сложнейшая партитура, которая выстраивалась в репетициях. Наш оркестр «Дигидончики» — полноправное действующее лицо в спектакле. Музыка, звуки наполняют воздух, за который мы и держимся. Без них я не представляю тех смыслов, которые заложены в спектакле.
С. Б: А какие это смыслы? Что вам говорил Шерешевский?
П. К.: Конечно, у нас был «сговор» в самом начале. Мы определили, что эта история про человеческое одиночество, про невозможность обрести счастье по разным причинам… Звучит тема семьи, но в широком смысле слова: про твоё место в жизни, про родителей, тебя и твоё продолжение.
С. Б: В самом начале спектакля звучит фраза Ванечки о том, что про спектакль потом так и будут говорить: «В нём играли Полина Кутепова, лысый и красавчик». Кто придумал такую формулировку?
П. К.: Ванечка и придумал, это его импровизация. Он со своим оркестром как будто с другой планеты. И мои партнёры тоже фантастические, невероятно техничные оба и очень музыкальные, что важно. Я говорю, конечно, не про вокальные данные, а про мелодику роли, про партитуру роли. Мне было интересно наблюдать за ними.
С. Б: Вы озвучили, что текст достаточно провокативен. Не было страха, что он вызовет зрительское негодование?
П. К.: Нет, страха не было. Но очевидно же, что кто-то будет, а кто-то не будет принимать такую словесную форму. Мы же не пять копеек, чтобы всем нравиться. Это нормально для творчества, когда спорно.
С. Б.: Вы не из тех актрис, которые читают отзывы и рецензии критиков и блогеров?
П. К.: Не обижайтесь, я не читаю. Это мне ничего не даёт: не помогает и не мешает. Поэтому не читаю.
С. Б: На ваших героях костюмы, которые чем-то посыпаны: то ли прахом, то ли пеплом, то ли пылью. Что-то есть в них от мертвецов уже в самом начале?
П. К.: Не знаю на счёт мертвецов. Эта наша «запылённость» возникла в последнюю минуту. Мне кажется, что это образ «края земли», где находятся герои. Занюханный угол земного шара, как говорит моя героиня, прореха мира. Какая-то аптека, куда никто не заходит и где прозябает эта женщина.
С. Б.: Удивительно, что она прозябает и тем не менее умудряется ставить условия. Ей за сорок, последний шанс устроить личную жизнь, но она ведёт себя абсолютно нерезонно по отношению к мужчинам, которые проявили к ней интерес.
П. К.: Да, это и есть концентрация характера. Всё доведено до максимальной, выкрученной ручки: характеры, человеческие поступки и потребности. Всё-таки у Чехова, которого вы упомянули, полутона. Почему она ставит условия? Потому что сталкиваются желание быть счастливой и собственный эгоизм, сохранение личности. Это в ней и спорит и не даёт найти гармонию.
С. Б: Во втором действии герои проживают ту же ситуацию, что и в первом, только прошло время. Теперь им по 75 лет примерно?
П. К.: В пьесе им сначала около 40 лет, а потом около 60. Но Петя это сделал более концентрированно, более харáктерно, выразительно, ярко, прибавив им возраст. Они все дряхлые, больные старики. Мне кажется, это в правилах пьесы.
С. Б.: Вы как актриса что-то в себе новое обнаружили во время работы над спектаклем? Какие-то новые возможности, инструменты?
П. К.: Это клоунада. Я никогда в жизни не работала в этом жанре и не имела дело с такой гротесковой формой. Мы, как дети, бросились в омут возможностей комикования, но, несмотря на жанр, старались быть точными психологически. В основе любого спектакля всё равно лежит психология человека, которая определяет поступки и взаимоотношения между персонажами. Она может быть облечена в любую форму, любой жанр, но всё равно внутри материала идёт психологический разбор. Это основа, я думаю.
С. Б: Какие у вас эмоции после премьеры?
П. К.: Нет привычного режима, когда ты всё ещё существуешь в премьерной энергии, продолжаешь репетировать, обсуждать что-то с партнёрами. Мне интересно, что будет дальше, в какую сторону двинется этот спектакль. Я глубоко нырнула на полтора месяца в работу, вынырнула, но хочется, чтобы поиск не останавливался. Мне любопытно, продолжится он или нет. У нас в театре премьера — это только начало, и спектакль созревает и становится другим со временем. Посмотрим, как будет в этой системе координат…
Фото: Александр Иванишин
смотрите также
Выпускник ГИТИСа из Китая Ван Шэнь — об обучении в Петербурге и Москве, учителях и первых спектаклях.
Наш разговор состоялся сразу после премьеры спектакля «Как поссорился Иван Иванович и Иваном Никифоровичем» Шэня в театре «Мастеровые» (г. Набережные Челны), но начали мы его с российского этапа творческой биографии молодого режиссёра.
Интервью с Евгением Каменьковичем о постановке «Аркадии», знакомстве с Томом Стоппардом и работе с Алексеем Трегубовым. Беседовала Екатерина Данилова
«Театральный журнал» запускает новую рубрику — «Школа ГИТИСа». В ней разговор пойдёт о выдающихся педагогах театрального вуза.
Открывает «Школу» рассказ о Леониде Ефимовиче Хейфеце (1934–2022). История театра сохранила память о его режиссёрских работах, однако и в педагогике Леонид Ефимович был настоящей легендой. Достаточно сказать, что свой подход к студентам он унаследовал от Алексея Попова и Марии Кнебель — и с 1970-х передавал его многим поколениям учеников.
В дебютном выпуске «Школы ГИТИСа» слово берёт один из последних учеников Мастера — режиссёр, актриса и театральный педагог Катерина Пилат. Свой подкаст она назвала «Прогулка по школе»
Режиссёр Денис Азаров готовится к премьере спектакля «Пушкин. Всё» в Театре на Таганке (Сцена на Факельном). О том, как возникла идея создать спектакль по стихотворениям Пушкина, при чём тут школа и школьная программа, а также о «культурной» пыли и о том, почему Пушкина надо отмыть, Денис Азаров рассказал Светлане Бердичевской.
В марте 2025 года состоится премьера спектакля по пьесе екатеринбургского драматурга Владимира Зуева «Мифы и легенды Древней Руси». В проекте, который реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, примут участие Уральский государственный русский оркестр, екатеринбургская фолк-группа «Солнцеворот», заслуженный артист России Сергей Чонишвили, актер театра и кино Максим Линников и студенты Екатеринбургского государственного театрального института (ЕГТИ), прошедшие предварительный отбор. Режиссер постановки — актер и режиссер Московского Художественного театра им. А.П. Чехова, педагог, заслуженный артист России Олег Тополянский. В интервью Олег Матвеевич рассказал, чем именно его привлекает славянская мифология.
В этом году Театр мимики и жеста выпустил серию видеокниг в рамках проекта «Незабытая классика». На язык жестов были переведены и записаны артистами театра 10 рассказов выдающихся русских писателей XIX-XX веков. Произведения Александра Пушкина, Антона Чехова, Сергея Есенина, Михаила Зощенко и других авторов отбирались с учётом возможностей перевода на русский жестовый язык так, чтобы сохранилось смысловое и образное богатство первоисточника.
О целях проекта и том, чего удалось достичь, рассказывает директор Театра Мимики и Жеста Роберт Фомин.
Гостем нового выпуска подкаста «Упражнения в прекрасном», созданного в коллаборации с «Импульсом» (проект Михаила Асеева и Никиты Жукова), стал Игорь Овчинников – человек, который первым познакомил российский театр с Интернетом.
Михаил Ассев и Никита Жуков поговорили с Игорем о прошлом и будущем театрального менеджмента, о влиянии компьютерных технологий на театр, о продвижении молодых театральных проектов и роли продюсера в этом непростом деле.
Тема межкультурного театрального общения сегодня важна особенно. В новом выпуске подкаста «Упражнения в прекрасном» в коллаборации с «Импульсом» Михаил Асеев и Никита Жуков поговорили о Чеховском фестивале, обмене гастролями между Россией и зарубежными странами и о разнице театральных школ. В гостях — крупнейший шекспировед, один из вдохновителей и учредителей Чеховского фестиваля Алексей Бартошевич, а также народная артистка России, актриса театра «Мастерская Петра Фоменко» Галина Тюнина.
В России с 21 по 25 октября провёл лабораторию Ира Авнери – режиссёр, драматург и преподаватель из Израиля. Занятия прошли в Театре кукол имени С. В. Образцова, участники – режиссёры, актёры и художники театров России – прошли курс «Работа с куклой в драматическом театре».
В июне в театре «Мастерская Петра Фоменко» состоялась премьера спектакля «Пугачёв» по поэме Сергея Есенина.
Михаил Асеев и Никита Жуков поговорили о спектакле с его режиссёром Фёдором Малышевым и театральным критиком Анастасией Ивановой в выпуске подкастов «Импульс» и «Упражнения в прекрасном». Темой беседы стал пугачёвский бунт — почти мессианское явление у Есенина, а также сказочность и мифологизм главного героя поэмы.
«Театр села» — проект выпускников ГИТИСа актёров Данилы Дробикова и Глеба Данилова. Это театральная инфраструктура, созданная на базе Детского центра в селе Льва Толстого Калужской области. Проект реализует иммерсивные представления и экспериментальные шоу в различных локациях – от дворов многоэтажных ЖК до заводов, от креативных кластеров до сёл и деревень. С лидерами Театра села поговорили Михаил Асеев и Никита Жуков в выпуске подкастов «Импульс» и «Упражнения в прекрасном».
Размышления о том, как изменились жизнь и театр с середины XIX века. Эссе театроведа Риммы Кречетовой
Разговор с Михаилом Сидоренко, режиссёром мюзикла «Маугли» в Московском театре иллюзии
