«Снегурочка умерла и растаяла именно в тот момент, когда перестала любить себя»
Влада Ерохина, выпускница сценографической мастерской Екатерины Устиновой в ГИТИСе, стала единственной участницей выставки «Вдохновляясь Островским» в Малом театре, которая представила работы в технике digital art. Впрочем, эскизы художницы привлекают внимание не только нетрадиционном для театральных художников исполнением, но и посылом и содержанием.
Влада Ерохина рассказала «Театральному журналу» о замыслах своей работы по пьесе-сказке Островского «Снегурочка», которая держится особняком среди бытовых пьес драматурга.
— Почему ты выбрала для диплома «Снегурочку» Островского? Что для тебя значит это произведение?
— Эта история [моя любовь к «Снегурочке»] началась ещё 5 лет назад. Когда я была на первом курсе, у нас был просмотр моих работ по живописи. Одна девочка-режиссёр с курса Бертмана заметила мои работы. Они ей очень понравились, и она предложила вместе работать над спектаклем по опере «Снегурочка».
В процессе мы разбирали, детально препарировали эту историю. Она мне сказала: «Давай через 5 лет вместе сделаем “Снегурочку”? Это будет наш общий диплом!». Эта мысль глубоко засела мне в сердце, и больше не уходила. Конечно, вышло так, что той с девочкой мы не так часто стали работать, но идея «Снегурочки» со мной осталась.
Потом меня направили на практику в мой родной город, в Калугу. Я должна была сделать художественное оформление к спектаклю, который ставили в Инновационном культурном центре. И там тоже готовили «Снегурочку» Островского — только не оперу, а хореографический спектакль, танцы по Островскому! Большой театр проводил конкурс, в котором несколько городов должны были сделать эту сказку, но каждый — в своём исполнении. Получилось девять «Снегурочек», члены жюри должны были выбрать, кто придумал интереснее.
Такие «знаки судьбы» со всех сторон мне подсказывали, всё сводило к «Снегурочке» Островского, поэтому спустя 5 лет, когда я выбирала, какой сюжет буду брать для диплома, у меня просто не было других вариантов. «Снегурочка»! Это моя девочка, я не могу от неё уйти. Это был практически единственный вариант.
Я знала эту эту историю вдоль и поперёк, смотрела с девочкой-режиссёром много раз оперу, мы изучали саму историю, думали, как её можно изменить, с какой стороны на неё посмотреть, какие смыслы в ней увидеть. Но до сути мы не докопались в тот раз. Именно мой диплом стал поводом копаться в истории Островского без посторонней помощи, без подсказок режиссёра. Моментом, когда «Снегурочка» была представлена только мне.
Я ещё раз открыла для себя эту историю и уже начала понимать, что я в ней вижу. Для меня открылась с необычной стороны: я нашла новые идеи, новые смыслы, про которые почему-то никто не говорил.
Для меня «Снегурочка» — это история не про одностороннюю любовь, не про отсутствие взаимной любви, а про отсутствие любви к самой себе. Снегурочка умерла и растаяла именно в тот момент, когда она перестала любить себя, когда она отдала саму себя, всю себя, другому человеку — Мизгирю, Лелю. Получается, она в финале саму себя предала и поэтому исчезла, как личность. И такое исчезновение — безвозвратно.
У меня было много похожих ситуаций на протяжении моей учёбы, примеров в жизни, поэтому я ясно увидела это в «Снегурочке», и мне захотелось показать именно эту идею. Я не отрицала, что в сказке есть сюжет про одностороннюю любовь, но на защите диплома никто меня не поддержал меня в другом, собственном прочтении.
Но я всё ещё это вижу и продвигаю эту идею, поэтому «Снегурочка» значит, для меня очень много. Она описывает мой взгляд на жизнь, отчасти жизненный опыт. Я в ней вижу ту историю и те смыслы, которые чувствую и наблюдаю сама в реальной жизни.
— В чем заключалась идея образов персонажей?
— Идея заключалась в том, чтобы раскрыть всех персонажей, показать их моими глазами. Эскизов получилось больше, чем представлено на выставке, сюда привезли только основных персонажей. Снегурочка, Дед Мороз, пастух Лель и Царь Берендей. На самом деле, это два разных мира — люди и волшебные существа, духи, можно сказать. Они символизируют огонь и лёд, жизнь и смерть, жизнь по ту сторону обыкновенного мира. Я хотела сделать другую «Снегурочку» — такую, которую ещё никто не видел. Не хотелась показывать, ту Снегурочку, которую мы обычно видим на праздниках, на Новом году, рядом с ёлкой. Не ту, которую дети зовут и ждут подарков. Всё-таки Островский писал про другую Снегурочку — его образ получился более мистическим и сакральным.
— А в чём особенность твоей Снегурочки?
— Эскизов костюма для Снегурочки было четыре, и у них была разная идея. Тот эскиз, который выставлен в Малом театре, представляет её «лесной» вариант костюма из времени, когда она ещё не пришла к людям, когда она оставалась с родителями, с Морозом и Весной. Мне захотелось заложить в этот костюм образ невесты, поэтому героиня носит венец и полупрозрачную вуаль, похожую на фату. Многие говорят, что Снегурочка в начале своей истории — это холодная девушка, в ней нет жизни, что она олицетворяет смерть, а мне очень захотелось показать её нежность и хрупкость. В костюме отражается момент, где Снегурочка находится в своём родном мире, но в ней начинает зарождаться жизнь. Момент, когда она перестает казаться чужим и холодным существом. В ней всё ещё есть эмоции, и она всё ещё живая! Чтобы это показать, я сделала ей на рукавах маленькие подснежники.
Весна всё-таки наступает. А Снегурочка — не только дочка Мороза, но и дочка Весны. В ней смешались два элемента: и мороз, и весна. Мороз у меня ассоциируется с холодом и смертью, временем, когда жизнь ставится на паузу, ничего не цветёт, ничего не растёт, всё медленно погибает или уходит в спячку. А весна — наоборот: время, когда всё пробуждается, цветёт, и появляется радость жизни. Нужно было совместить эти образы в одном костюме.
То есть, в эскизе сочетаются с одной стороны и холодные вуали, и закрытый крой одежды, с другой — мотив цветов, который символизирует появление новой жизни. И целиком костюм должен был выглядеть, как образ невесты, поэтому она с венцом.
Всего у моей Снегурочки — четыре костюма. Общая концепция заключалась в том, чтобы через костюмы показать, как Снегурочка тает, становится ближе к людям. Поэтому на ней было несколько слоёв одежды, а на платье — длинные бархатные рукава, которые собирались в очень глубокие, толстые складки. По мере развития сюжета, когда она «таяла», у неё просто эти рукава распускались и удлинялись, а складки распускались, и рукава начинали волочиться за ней.
— Расскажи, пожалуйста, о костюме Мороза.
— Мой Мороз, отец Снегурочки, скорее похож на морозного зелёного лешего. Изначально в нём и закладывался образ Лешего, но Леший всё равно есть в этой истории, поэтому хотелось сделать Мороза не просто Лешим, а королём Леших. Мороз — очень отчуждённый персонаж, поэтому на нём такая морозная корона, он носит закрытые одежды, сетки... То есть такой старик нагромождённый. Самый главный элемент его костюма — это еловая шуба. Она не мягкая, в моей задумке это должен быть не мех, а ветки ели с колючими иголками, на которые сверху «напутаны», трава, шишки, сетки, паутина... Мороз — это дух, вышедший из леса, то есть, по идее, он, как и все «лесные» персонажи, должен своим костюмом сливаться с лесом.
— А почему костюмы Берендея и Мороза получились такими контрастными?
— В образах Леля и Царя Берендея центральной является противоположная тема, тема солнца. Ведь они у Островского — идолопоклонники, огнепоклонники, жрецы Ярилы. Поэтому на Леле и Берендее — цвета солнца, жёлтый и красный. Особенно эта символика Солнца проявляется у Царя Берендея — в «Снегурочке» Островского он не просто человек, который верит, а человек, который ведёт свой народ к вере. Он — первый в рядах поклонения культу Ярило, поэтому весь его костюм — в символах Солнца и лучах.
На костюмах обычных людей, «берендеев» (с маленькой буквы!), не царей, должны были быть разноцветные ленты. На эскизе образа Леля они видны, свисают сбоку. Атласные ленты, которые переливаются на свету, ассоциируются у меня с лучами Солнца. В то же время ленты — это тематика Древней Руси, её обрядов и народной культуры. Похожие ленты использовали во время народных гуляний, летом [на Ивана Купалу].
Небогатого Леля я хотела показать просто пастухом. Обычно красный цвет в таких костюмах используется используется как показатель дороговизны и того, что человек — богатый. В моём же случае красный цвет, скорее, как «тепловизор», показатель того, как Снегурочка видит этих людей. Она думает, что они горячие, что она обожжётся.
Не все берендеи такие алые, не все берендеи такие красные в моём спектакле. На выставке представлены самые яркие костюмы, но краснота образов зависит от того, насколько сильно герои верят в Ярило, насколько сильно поклоняются Солнцу, и от того, насколько они чувственные они. Лель — один из тех персонажей, которые показывают свою страсть и любовь, он эмоциональный, поэтому он как будто бы светится. Он красный, насыщенно-жёлтый, яркий — это то, Снегурочка, спокойный человек, без ярких эмоций, его воспринимает. Для неё Лель, как и все берендеи со своей более богатой палитрой чувств, похож на всплески, на языки пламени.
— Как твои работы попали на выставку?
Это был мой дипломный проект, который я защищала в июне, совсем недавно. Я делала эскизы к опере Островского «Снегурочка». Работы я делала не карандашом и не пастелью, а рисовала стилусом на айпаде. Такой новый digital-формат, который в ГИТИСе и на театральных выставках почти не используют. Я помню, как у меня спрашивали, когда я показывала электронные и распечатанные версии работы: «а как это?». Сложно было продвинуть работы на выставки, потому что организаторы интересовались: «а где оригинал?» А оригинал — в компьютере, я не могу вам дать оригинал! С тем, чтобы выставить их на всеобщее обозрение была действительно проблема. Но все получилось, и я рада, что люди это заметили, даже обратили внимание на открытии, что было.. необычно. И мне кажется, что так получилось как раз из-за того, что это digital, это необычно.
После защиты моего диплома я замели, что прекрасная женщина, Наталья Васильевна Костецкая, стоит и выбирает какие-то из моих работ. И говорит: «Вот эта, вот эта и вот эта». Я спрашиваю: «Что вот эта?». «Эти работы поедут со мной». «Куда?». «На выставку».
Среди работ нашего курса Наталья Васильевна Костецкая увидела мои эскизы. Я не знаю, чем работы её зацепили: может быть, тем, что это digital-формат, может, потому что это был Островский, выставка «Вдохновляясь Островским» у нас будет «ездить». В общем, Наталья Васильевна выбрала меня, и предложила мне с ней сотрудничать.
