В Молодёжном театре на Фонтанке бушует глубокое синее море, раздвигая границы реальности, волной набегая на берег сегодняшнего дня. Герои спектакля по одноимённой пьесе Теренса Рэттигана то уходят с головой под воду, то выныривают на поверхность, судорожно хватая ртом воздух. Постановка Семёна Спивака выстроила для зрителей мостки, с которых наблюдать за буйством морской стихии страшно, но притягательно. Из классического образца английской «хорошо сделанной пьесы» родился истинно петербургский спектакль-василёк, от сердцевины которого расходятся лучи-лепестки, — здесь зритель, в чьей памяти живут поэтические строки Георгия Иванова, понимает, о чём речь.

«Мелодия становится цветком…»

Дар преображения равен бессмертию. Теряя любовь земную, душа творческого человека обретает «свет несказанный». Хестер Коллер, центральная героиня пьесы «Глубокое синее море» в исполнении Эмилии Спивак, покидает дорогого Фредди (Александр Тихановский), чтобы обрести спасение в искусстве. В спектакле всё не так пафосно, как в этой рецензии. В нём всё происходит как в жизни — без наркоза.

Сэр Рэттиган изначально вложил в «Глубокое синее море» горечь личного любовного опыта. Первый вариант пьесы был острее, затем драматург переписал сюжет — так получилась история о падении и освобождении женской души. Главная героиня через внутреннюю ломку, отречение от любви земной высвобождает в себе Художника. 

Безмятежное начало спектакля — иллюзия. Поначалу зритель видит на планшете сцены несколько световых окошек — так пространство мрачного готического особняка по воле сценографа Николая Слободяника расцвечивается световыми плацдармами, на которых герои обретают контрастную выразительность. Выразительность не только внешнюю, но и внутреннюю: слепящий свет делает видимыми все самые тёмные закоулки души каждого персонажа. Такие «оконные порталы» открывались в английских фильмах времён Ричарда Бёртона. Обычно они создают атмосферу той притягательной уединённости, что порождает свет уютного дома, горящий во тьме. Главные герои слетаются на него, как мотыльки. В спектакле Семёна Спивака каждое такое окошко — словно арена, на которой развивается новый этюд с собственным сюжетным реквизитом: стульями, телефоном, пианино, газовой плитой, туалетным столиком… Вместе они исполняют роль приспособлений, которые служат для выражения воли героев. Почти у каждого из действующих лиц есть предмет альтер-эго. У мистера Миллера — портфель, у миссис Элтон — метёлка для смахивания пыли, у Фредди — бутылка, у Хестер Коллер — терракотовая статуэтка. А ожидание телефонного звонка не даёт преодолеть мучительные привязки к прошлому. Перемещаясь с «окошка» на «окошко», они разыгрывают разные сюжетные партии. Словно герои старых фильмов, наступают на светящийся фрагмент пола — и звучат музыкальные вариации на тему любви, одиночества и смерти. Двери хлопают, звучит танго, действующие лица мигрируют от сцены к сцене, накапливая багаж душеспасительного опыта.

В сердце — пламя, под ногами — лёд

Первое действие начинается с выхода миссис Элтон (з.а. России Алла Одинг). Так часто бывает, что персонаж второго плана открывает историю. Она — управительница и душа этого дома с меблированными квартирами и по роду занятий должна знать о своих постояльцах всё. Их благополучие — её забота. Сентябрьское утро, в которое начинается история, — ещё тёплое, укрытое пологом синего фарфорового неба, — не подразумевает человеческих драм. Но драма есть. На полу у газовой плиты, как сломанная кукла, лежит молодая женщина в мужской ночной пижаме. Внимание зрителей от неё отвлекает жизнелюбивый щебет молодожёнов Уэлч (Дарья Вершинина и Сергей Барабаш). Они наполнены друг другом, совершенно очарованы жизнью вдвоём, им не до чужих бед. Они бегают по сцене, на ходу обсуждая свои планы на день, в то время как поверх их голосов слышится голос главной героини, которая читает прощальное письмо к своему возлюбленному Фредди Пейджу, в котором она объясняет, почему решилась на этот поступок. Смех и кокетство супругов контрастируют со спокойно размеренным голосом героини, прощающейся с жизнью. Становится тревожно. Этот ход полностью принадлежит режиссёру — у Рэттигана в пьесе всё начинается с запаха газа. 

Рассудительная мисс Элтон обращает внимание супругов на газовую плиту и неудавшуюся самоубийцу. Начинается операция по спасению Хестер Коллер. Появляется таинственный мистер Миллер (з.а. России Пётр Журавлёв), который, по старой доброй английской традиции, становится тем тайным кукловодом, что меняет течение коллизий. Именно он в первом действии спасает наглотавшуюся таблеток Хестер Коллер, от него непутёвый Фредди Пейдж, тянущий Хес на дно, слышит дельный совет оставить возлюбленную, и в финале второго действия из его уст звучит кодовая фраза: «Единственная цель в жизни — жить, просто жить», — ставшая для Хес стимулом к возрождению. 

Но клубочек сюжета разматывается постепенно, и вот к «воскресшей» Хес приезжает муж, мистер Уильям Коллер (Андрей Кузнецов), чтобы провести работу над ошибками. Ещё семь месяцев назад они были вместе, но потом Хестер встретила Фредди и союз респектабельного судьи с дочерью священника дал трещину. Хес ушла от мужа, просила развод, но не получила его. Респектабельность — главный мотив их союза. Хотя Хестер — не про респектабельность: она пишет картины, и рыжее пламя осени в волосах Эмилии Спивак наглядно живописует творческий пламень героини. Для Андрея Кузнецова, харáктерная архитектура которого наиболее ярко раскрывается в спектаклях, созданных по русской классике, роль английского джентльмена слишком проста, хотя и выполнена им безукоризненно. Андрей Кузнецов, артист тонких нюансов и богатой эмоциональной палитры, играет порядочного английского судью, осознавшего, что потерял жену безвозвратно. Его запоздалые подарки как свидетельство внимания к ней уже не имеют значения. Преподнесённая им шуба брошена Хес на пол, на ней она чуть не согрешила с другом Фредди, но воспоминание о фантомной боли прежней любви действует на неё отрезвляюще.

Кстати, о нарядах. Как известно, одежда женщины сродни визуальному воплощению её внутреннего настроя. Героиня Эмилии Спивак начинает свой путь от образа жертвы (мужская ночная пижама). Через вечернее хризолитовое платье, отливающее парчовым блеском (возрождение любви, вызванное приглашением поужинать с Фредди) её образ трансформируется до фигуры в терракотовом костюме. Здесь на стадии максимального сопротивления, оплакивая покинувшего её Фредди, она исполняет конвульсивный танец под напевы Шарон Ковач. И становится зримым то достигшее апогея отчаяние, что превысило в ней болевой порог. Если в зелёном платье Хестер Коллер излучает «огонь, мерцающий в сосуде», что свойственен любимым и желанным женщинам, то терракотовый цвет ассоциируется с выжженной землёй. В конце второго действия наступает время синего цвета: героиня решается на вторую попытку самоубийства в васильковом пеньюаре, выглядящем как метафора. Приходит осознание, что пламя, сжигающее героиню изнутри, запросто может растопить лёд под её ногами.

«И родился тёпло-синий, самый честный и отважный»

Хестер Коллер на пути к подлинной жизни проходит четыре стадии: унижение, сожаление, бунт, освобождение. Четыре оттенка синего, четыре музыкальных акцента. От издевательского Happy Birthday to You (отсылка к тому, что причиной попытки самоубийства Хестер становится пренебрежение Фредди, забывшего про день её рождения) до звуков утреннего города. И ещё из незабываемого. Тишина в исполнении Эмилии Спивак обладает силой бессловесной молитвы. Мастерство паузы дано не каждому актёру. В ожидании солнечных зайчиков её Хестер Коллер погружается в душевные сумерки, но именно в сумерках хорошо виден блеск глаз. Наступает момент, когда понимаешь: спектакль преодолел границы сцены, выплеснувшись в петербургскую зимнюю ночь.

С запредельной морской глубины, где всё живое лишается сознания, свершился подъём к новой жизни. Все герои спектакля, за исключением Фредди Пейджа, собираются у большого окна в глубине сцены. Эта финальная мизансцена так похожа на живописное полотно в раме. Хестер Коллер находит в себе силы распахнуть это окно, а там «…небо какой-то старинной, тёмной, густой синевы…»

Фотографии Юлии Кудряшовой