Я расскажу тебе про море
Белое пространство сцены «Игры во флигеле», плетёное кресло-качалка с бирюзовым полотном на спинке, несколько мраморных чаш, некогда бывших фонтанами, в которых теперь вместо воды — песок, пара круглых деревянных пластинок, оклеенных обломками зеркал, и голова мраморного мальчика на авансцене, обращённая безжизненным и холодным взглядом в зрительный зал. Входя и видя всё это, невозможно удержаться от восхищения: «Русалочка» режиссёра Рузанны Мовсесян сказочно красива. Сценограф Мария Утробина будто создаёт фантазию на морскую тему: как мог бы выглядеть идеальный подводный мир?
Сквозь толщу воды солнечные лучи еле-еле достают до дна, но перед зрителем предстаёт светлое, красочное царство. Хотя основной цвет постановки — белый (и сцена, и декорации, и костюмы), красочность рождается за счёт созданных художником по свету Алексеем Поповым игры и мерцания прожекторов и софитов. Лучи отражаются в кусочках зеркала и солнечными зайчиками скачут по поверхности предметов, изредка попадая на лица актёров и зрителей. Оттенки синего — ярко-голубой, лазурный, бирюзовый, кобальтовый, васильковый, небесный — переливаются и ложатся на стены перламутровой рябью, словно блики на воде. В сочетании с аккуратно добавленным красным они дают фиолетовый, и в этом цветастом озорстве возникает настроение спектакля — безмятежность с долей азарта и беспокойства. Сочетание красочной игры цвета с чистотой и свежестью белого фона рождает ассоциацию с историей маленькой Русалочки: с тем, как её жизнь расцвечивается новыми красками по мере того, как перед героиней открывается большой мир.
«Как я тебя люблю… Ты ведь не боишься моря? Я расскажу тебе про море…» — с этих слов принца начинается спектакль. Мужской голос звучит будто ниоткуда, акустическим эхом разливаясь по всему пространству. К слову, этот голос — единственное появление принца в спектакле. Ближе к финалу фраза повторится, сказанная уже Русалочке. Принц опишет историю своего чудесного спасения, ласково обращаясь к ней: «Мой найдёныш с говорящими глазами», — и поделится переживаниями о таинственной незнакомке, не подозревая, что она и есть его найдёныш. Но больше никаких физических явлений принца не будет — только упоминание в разговорах и взаимодействие Русалочки с его «невидимым» образом.
Детская сказка (возрастное ограничение спектакля — 10+) приобретает черты сказки для взрослых. На сцене резвятся и играют — именно играют, легко существуя на грани между героинями и рассказчицами, — четыре актрисы, повествующие историю маленькой Русалочки. Они показывают, как любовь может возвысить и обессмертить душу. Отсутствие в спектакле мужских персонажей придаёт ещё большую глубину этому чувству. Любовь здесь не частное явление, не только история симпатии Русалочки и принца. Это сказка о любви как о всепрощающей, великой силе, творящей чудеса и на земле, и под водой. Море здесь — бесконечное метафизическое пространство, хранящее среди волн отблески мечты и неиссякаемой веры. О нём и рассказывают героини.
Интересно раскрывается мифопоэтика самого образа русалок. Существа с человеческим телом и рыбьим хвостом вместо ног называются морскими девами и происходят из западноевропейских легенд. Русалка же — образ славянского фольклора, и изображается она как девушка в рваном сарафане с распущенными зеленоватыми волосами. Мовсесян скрывает ноги актрис под длинными юбками, а вместо хвоста использует белые атласные перчатки на одну руку, обшитые стразами и бисером. С одной стороны, реальные хвосты здесь неуместны, а с другой — в таком решении читается связь двух образов и двух культур.
Предметы, служащие элементами декорации, неслучайны: каждый из них причудливо обыгрывается, оживая от взаимодействия актёров с ними и помогая одухотворить историю. Полотно ткани, воздушное, летящее, струящееся, становится то морской волной, развеваемой русалками во время весёлых шалостей; то поверхностью моря, из-под которой они выглядывают, чтобы увидеть мир людей; то спасённым принцем, которого Русалочка прижимает к груди. С помощью этого же полотна рождаются подводные обитатели — медузы, креветки, сардины и даже морской слон, изображённые пантомимой рук и пальцев. Из песка в фонтанах-чашах вырастают водоросли — стеклянные и жемчужные разноцветные бусы. Дворец — небольшая фигурка выстроенных в круг кристаллов разных размеров, будто выращенных из соли (морской?..). Наверное, в детстве многие создавали подобную красоту, наблюдая магию на собственном подоконнике. Рузанна Мовсесян добавляет эту магию русалочьим игрушкам: героини украшают свой дворец бусами-водорослями, звёздами и камнями. Замок принца тоже складывается из бус, а его корабль представлен маленьким каркасом из белого жемчуга, подсвеченного изнутри.
Текст Андерсена практически не изменён и взят почти в полном объёме (автор инсценировки — Рузанна Мовсесян). Лёгкость и свободу звучания ему придают реакции актрис, рождающиеся будто здесь и сейчас. Так, на словах «старуха-мать» Екатерина Александрушкина, играющая Бабушку русалочек, наклонившись, хватается за спину: кажется, прихватило… Но буквально через секунду спокойно, с гордым видом поднимается и расправляет спину: «Что такое?» Словно сама пробует эту старость на вкус, но тут же понимает, что на неё не может быть и намёка. Стать, грация, мудрость и благородство — вот что подходит ей больше. Низкий, слегка хриплый и звучный голос, плавная скользящая походка, собранные в хвост, но элегантно растрёпанные кудри, изысканное платье с вырезом, открывающим правую ключицу, — всё подчёркивает образ строгой королевской особы, которой по статусу положено держать себя прямо и гордо. Однако мягкий взгляд, добрая улыбка и ласковые интонации выдают любящую, заботливую бабушку, не просто присматривающую за внучками, но принимающую искреннее участие в их взрослении. Это совершенно не та бабушка, которая будет вязать свитера и баловать сытным ужином. Зато истории из мира людей — о ПТицах (именно так, с акцентом на первые две буквы, здесь произносят это слово), собаках и деревьях — расскажет. Пусть и после долгих уговоров, но зато с большой радостью, обняв своих русалочек и положив руки им на головы.
Интересно, что Екатерина Александрушкина играет ещё и Морскую Ведьму. В длинном чёрном плаще и такой же чёрной чалме она медленно проходит через всю сцену, и свет с безмятежно-синего переключается на опасно-красный. Казалось бы, роли Бабушки и Ведьмы — противоположные, но у этой Ведьмы те же гордость и стать, что и у Бабушки, только доброты в глазах уже нет — лишь строгость и злоба. Пугающая связь образов ещё и в том, что при исчезновении младшей внучки страх и боль Бабушки смешиваются с пугающим спокойствием, будто она знает, где Русалочка. Знает, но ничем не может помочь, поэтому остаётся только наблюдать. В таком решении читается мысль о том, что родительское добро и благо иногда может выступать в образе суровых испытаний и судебных перипетий — ведь мудрость приходит только с опытом. И зло тогда вовсе не является злом, а лишь проявлением любви родителя к своему ребёнку, веры в него и стремлением помочь обрести опыт через сложности. Искреннее участие во взрослении внучки, помощь ей в обретении себя и своей мечты проявляются не только в милых рассказах, но и в открытии жестоких жизненных истин: чтобы обессмертить душу, необходимо пройти «по ножам» и отдать самое дорогое, что у тебя есть.
На контрасте с Бабушкой — три юные русалки, громкие, звенящие, смешливые, полные лучезарного любопытства и жажды жизни. Их нежные голоса вторят друг другу в весёлых криках во время игр вокруг дворца и фонтанов, а потом сливаются в тонкой высокой мелодии — песне об их небывалой красоте и пленительном очаровании. Звучащая лейтмотивом (композитор — Давид Мовсесян) песня действительно завораживает, однако и в ней чувствуется коварство и опасность, которыми полны все мифы о русалках. Но всё это лишь подтекст, на первом же плане — беззаботность и прелесть, нега детской наивности и радость от знакомства с неизведанным. Как и у Андерсена, русалкам можно подняться на поверхность моря не раньше, чем им исполнится пятнадцать лет. Но, в отличие от сказки, в спектакле показано знакомство с миром людей каждой из сестёр. В этих сценах чётко видны характеры героинь: внешне похожие — в длинных белых платьях, с распущенными волнистыми волосами,— внутренне это три разных образа. Старшая сестра (Алла Онофер) — осторожная, сосредоточенная: она нервно и восторженно сминает вуаль — морскую гладь — с опаской, но в предвкушении вглядываясь в горизонт. Средняя (Арина Борисова) уже смелее: героиня танцует, перемещаясь из стороны в сторону, и в этих ловких, энергичных движениях раскрываются её прыть и жизнелюбие.
Тихая и задумчивая, как не раз называют её в спектакле, Русалочка (Полина Кугушева) — самая младшая из сестёр, которая сразу выделяется на фоне остальных. Прежде всего своим интересом не только к миру людей, но вообще к жизни и смерти, к законам бытия: как обрести бессмертную душу и увидеть то, что скрыто от таких, как она. И пока старшие сёстры весело рассказывают о мёртвых моряках, оказывающихся после кораблекрушения возле дворца морского царя, маленькая Русалочка с восторгом и блеском в глазах смотрит на тень от проплывающего по поверхности корабля. С таким же азартом она ждёт пятнадцатилетия, чтобы наконец-то увидеть землю. Томление и жажда лишь усиливаются рассказами сестёр. «Ещё не пятнадцать? — с надеждой спрашивает она у бабушки, — а сейчас?» А когда долгожданное пятнадцатилетие наступает, предвкушение Русалочки смешивается с волнением, дыхание перехватывает, и неизвестный мир открывается ей вместе с новым, таким странным чувством, которое теперь полностью владеет ею, от которого она стала «ещё тише и задумчивее» и которого, возможно, до конца не понимает. Осознание приходит только на балу, устроенном во дворце. «Ей сделалось весело-весело», — говорит Полина Кугушева, начиная петь и кружиться в танце, и вдруг из самой глубины её души прорывается крик: «Как я его люблю!» В душе Русалочки будто происходит перелом, словно вместе с произнесённой фразой в ней просыпаются решимость, смелость и даже отчаянность, самоотверженность. Это некая точка взросления, после которой решение отдать голос Ведьме за возможность встретиться с принцем не станет подвергаться сомнению.
Дальше Полина Кугушева действительно молчит, и историю рассказывают её сёстры и Бабушка. Внутреннее состояние Русалочки отражает музыка. Она становится заменой голосу и словам героини и подчёркивает её эмоции. Фортепианный аккомпанемент — радость от нахождения на земле — прерывают скрипка и ударные, сопровождающие каждый шаг героини и передающие её боль будто от колющих лезвий, отголоском попадающие в сердце зрителю. Но Русалочка идёт, и сквозь кричащую скрипку вновь пробивается фортепиано. Она танцует, забывая о своей боли и превозмогая её. Отдохнуть Русалочка может только ночью, накрыв ноги бирюзовым полотном (чтобы остыли в объятиях морских волн) и беззвучно, одними лишь губами произнося слова песни, которую когда-то пела с сёстрами. Воспоминания об оставленном навсегда доме, о беззаботном детстве будто воскрешают её, помогая душе идти к бессмертию и вечности. И душа их обретёт. Преодолеет испытания и искушения, познает предательство и разочарование, но в итоге эхом разлетится в пространстве и возвысится рябью белого света.
Красота спектакля Рузанны Мовсесян рождает всё новые и новые мысли, загадки, версии и ассоциации. Может показаться, что для маленьких зрителей в нём слишком мало действия, но в таком решении кроется попытка разговаривать с детьми по-взрослому, рассказывая им о жизни и мечте с помощью давно знакомой истории.
Фото Елены Лапиной
