Спектакль-перфоманс «В учёном обществе»: трагедия об одиночестве и надежде на понимание
Спектакль санкт-петербургского Научно-технологического театра начинается с просьбы отключить вай-фай и блютуз: молодой человек, именуемый в программке Ангелом сцены (Костя Мошников), объясняет зрителям, что нужно освободить цифровое пространство для манипуляций «особенных» артистов. Специально для перформанса были созданы роботы-животные, которые и являются главными героями постановки Иры Криворуковой и номинанта «Золотой маски» Вани Заславца. Об этих и других особенностях спектакля-фантазии «В учёном обществе» по хрестоматийному рассказу Антона Павловича Чехова «Каштанка» рассказывает автор «Театрального журнала» Инна Ким.
Особым аттракционом театрального проекта медиахудожников и робототехников из Санкт-Петербурга становится пластика роботов-артистов, которыми, точно кукольники-виртуозы, невидимо управляют операторы-люди. Механизированные существа весьма натурально передают движения животных. Открывающая спектакль сцена начинается так же, как и чеховский рассказ: Каштанка отстала от хозяина, заблудилась и мечется по улице, испытывая отчаяние и ужас.
Главную роль в спектакле играет робопёс Unitree A1 (оператор — Ваня Заславец). Появившись, робот начинает быстро передвигаться по сцене: он как будто бегает и суетится, стуча «лапками» и, кажется, даже по-собачьи заглядывая в глаза сидящим перед ним зрителям. В отличие от произведения Чехова, где повествование ведётся от автора, всё происходящее в спектакле-перфомансе передаётся через глаза самой собаки.
На трёх стенах-экранах безостановочно транслируются полуреальные, полуфантазийные образы, сгенерированные искусственным интеллектом – мозгом робопса (компьютерное зрение, видео — Камила Юсупова). С одной стороны, Каштанка взаимодействует с оказавшимися рядом с ней свиньёй, котом, гусём, месье Жоржем, а с другой – «видит» и передаёт в реальном времени на экран их проекции, а также изменчивые геометрические узоры, трассирующие световые фигуры, перекрещивающиеся цветные лучи.
Благодаря искусному управлению персонажи демонстрируют не только общую пластику описанных Чеховым животных, но и свойственную им мелкую моторику. Кажется, что механизмы испытывают настоящие чувства: тревогу, страх, боль, радость, злость, надежду. Особенно «эмоциональна» сама Каштанка, но движения остальных персонажей-роботов также почти дословно иллюстрируют поведение животных.
Вот, вальяжно покачиваясь, катится по сцене DIY-робот — свинья Хавронья Ивановна (оператор — Виктория Самохина) с бесстрастной головой статуи Афины и четырьмя колёсиками-«копытцами». Она огибает большие предметы, толкает и сдвигает малые. Каштанку Хавронья Ивановна игнорирует.
На робопса «нападают» гусь Фёдор Тимофеевич – DIY-робот «Глазастик» (робототехник — Элина Родионова) и кот Иван Иванович – doosan A0509s (оператор — Оля Виноградова). Первый дудит в трубу, имитируя гусиный крик. Второй раздувает белоснежную резиновую перчатку, как будто поднимает на загривке шерсть. Попавшая в незнакомую обстановку робособака отбегает от агрессоров. Она осторожничает, наблюдает, но всё-таки продолжает исследовать территорию, как это сделала бы обычная дворняжка.
Эти неодушевлённые существа с подчёркнуто жизнеподобным поведением напоминают инопланетных созданий из «Соляриса» Станислава Лема, чьи образы возникали из подсознания людей. Чем дольше идёт спектакль, тем больше эмпатии вызывает роботизированная Каштанка – то же и с «Солярисом»: к финалу сильнее сопереживаешь не Келвину (человеку), а материализованному фантому-девушке Хари из его воспоминаний.
Таким образом, постановщики как будто подчёркивают: роботы не опасны, не вредны, они приручаемы. Однако эту мысль явно не разделяет единственный человеческий персонаж. Месье Жорж (Александр Петросян) нарочито игнорирует робопса, хотя тот в прямом смысле бросается ему под ноги и тычется в них, прижимаясь к человеку, как любая испуганная, замёрзшая и проголодавшаяся дворняжка.
Человек же ведёт себя тривиальным – человеческим – образом: он занят исключительно собой. Пьёт вино. Принимает ванну. Вспоминает, каким он был молодым, талантливым, красивым. Словно делает вид, что никаких роботов в его жизни нет – так герои лемовского произведения старательно скрывали существование «контактёров» Соляриса, потому что панически их боялись.
Герой спектакля зациклен на себе – своём неизбывном одиночестве, своих растравляющих душу воспоминаниях о невозвратной молодости и неисполненных мечтах. Он и правда похож на героя Станислава Лема: мечтает о контакте с другим разумом, хочет быть услышанным и понятым, но в то же время с ужасом и стыдом отвергает подобный контакт.
Очевидно, что перформанс «В учёном обществе» – это фантазия, вариация, и даже не столько на тему рассказа Антона Павловича. Это собственное концептуальное высказывание создателей спектакля о возможности эмпатичных коммуникаций между биологическими и небиологическими существами, человеческим разумом и искусственным интеллектом, человеком и созданным им роботом, Творцом и тварью.
Изначальный литературный материал – всего лишь отправная точка для многозначных размышлений о природе человеческого и искусственного сознаний. В некотором смысле человек и робот здесь – аллюзия на Бога и Его сына. Недаром в монологе месье Жоржа звучит история Христа.
В одной из последних сцен – в ярком свете софитов, под звуки блюза – Каштанка уморительно танцует на задних лапках, складывая передние просящим калачиком. На боку у робопса подмигивает зелёный огонёк, на мордочке вспыхивает красный глазик. Кто-то из зрителей бросает необычной артистке цветок. Но и тут месье Жорж остаётся равнодушным к роботу-собаке. Он продолжает жаловаться на жизнь и вопрошать о смысле бытия собственного Творца, которому, как он думает, тоже наплевать на своё создание.
В финале конфликт приобретает трагический пафос: разворачивается тема неотвратимости судьбы. Человеческая фигура на экране начинает уменьшаться, а тень робота тем временем гротескно увеличивается, пока не поглощает человека. Что это, конец света? А может, начало нового мира, где не склонный к рефлексиям, изматывающим эмоциям и противоречивым желаниям искусственный интеллект одерживает бесповоротную победу над уязвимыми, слабыми людьми?
Темнота. Тишина. По сцене медленно едет DIY-робот с головой бесстрастной Афины, античные изваяния которой тоже пережили своих слишком недолговечных и хрупких биологических творцов. Такой остроумной рифмой – искусственного и искусства – заканчивается постановка санкт-петербургского Научно-технологического театра. Роботы на сцене замирают.
Спектакль-перфоманс «В учёном обществе» показан в нынешнем сентябре на V Международном фестивале индустриального искусства «ОКНА» с говорящей темой «Искусство интеллекта». Это единственный за Уралом фестиваль, исследующий произведения современных художников, которых вдохновляет поэтика и философия так называемой «третьей природы» – созданных людьми индустриальных пространств, феноменов науки, объектов технологической мысли.
