Шекспир на «вечном русском корпоративе», или Ещё раз о Макбетах – очень лично
Режиссёр Пётр Шерешевский довольно часто и успешно ставит в Новокузнецке. Его последний в Новокузнецкой драме спектакль — знаменитый шекспировский «Макбет» — не только вызвал самые эмоциональные, хотя и противоречивые отзывы, но и оказался сразу в пяти номинациях нынешней «Золотой маски». Премьера состоялась год назад. В афише Новокузнецкого драматического театра эта всемирно известная история значится как «Новогодний корпоратив. Трагедия».
Все макбеты, банко и малькольмы – это мы сами
Сцена оформлена в виде ресторана: художник Анвар Гумаров превращает в него замок Макбетов, трансформируя Шотландию XI столетия в Россию XXI века. Герои Шекспира — узнаваемые и потому вызывающие улыбку менеджеры и бухгалтерши, охранники и официантки. Правда, при этом они изъясняются строками одной из самых цитируемых шекспировских трагедий.
Закадычных друзей – Макбета и Банко играют заслуженный артист России Андрей Ковзель и Андрей Грачёв. Появившись на корпоративе, они ведут себя в духе подвыпивших мужчин: цинично оглядывают женские прелести, пошло хмыкают, заигрывая с официантками-колдуньями (Екатерина Санникова, Полина Зуева, Ксения Барнаева).
Всё происходящее безостановочно фиксируют видеографы, в роли которых выступают Александр Шрейтер и Евгений Лапшин. Позже они превратятся в наёмных убийц Банко, а пока их съёмки фиксируют тайные сцены, подсмотренные в ресторанном туалете, и превращаются в крупные планы, на которых отчётливо видны эмоции всех героев спектакля. Эти эмоции становятся всеобщим достоянием благодаря демонстрации на больших экранах (онлайн-монтаж видео – Даниил Яковлев). На этом корпоративе, как и на любом другом, всё тайное традиционно становится явным.
Кажется, что старательно подменяя героев Шекспира узнаваемыми типажами, Пётр Шерешевский пытается донести мысль, что все макбеты, банко, дунканы, малькольмы мало чем отличаются от сегодняшних нас. Формально оставаясь в рамках сюжета, режиссёр «Макбета» свободен в интерпретации пьесы настолько, насколько ему это необходимо.
Провокации
Спектакль становится этакой матрёшкой, в которой находится много самодостаточных куколок-историй. Здесь и «Макбет» Шекспира сам по себе, и вакханалия вечного русского корпоратива как она есть, и наивный детский утренник с Дедом Морозом (он же Дункан – Анатолий Смирнов), который безыскусно веселит пьяных офисных работников, отпуская при этом многозначительные намёки, понятные только знающим шекспировский текст. Одна из сцен, где менеджеры и ведьмы-бухгалтерши (Татьяна Лизунова, Вера Заика, заслуженная артистка России Ирина Шантарь) играют в привычную «Мафию», даже становится похожа на Тайную вечерю. Эту схожесть усиливают крупно выведенные на полиэкраны холодные змеиные глаза и властная улыбка главного героя. Он уже не Макбет — он предатель Иуда, которого ждёт неминуемая и страшная расплата. Но пока он об этом даже не задумывается, а лишь символично поправляет недрогнувшей рукой картонную корону.
Раскручивать, расшифровывая, такую многослойность, которую отличает свободное и явственно ироничное обхождение с первоисточником, – отдельное удовольствие. Впрочем, интерпретационные игры — не единственные провокации Шерешевского: на каждом показе «Макбета» неизменно присутствуют зрители, которые сидят за соседними столиками с героями спектакля. Режиссёрской волей они вынужденно погружаются в самую гущу стремительно разворачивающейся трагедии.
Сцены из спектакля «Макбет». Новокузнецкий драматический театр, 2022 год. Автор фото — Диана Токмакова.
Откровенное видео
Почти такое же эмоциональное воздействие испытывают и сидящие в зале зрители, наблюдая за трансляцией на полиэкранах. В сцене, где леди Макбет (Илона Литвиненко) с изломанным ненавистью и болью лицом посреди пьяной вакханалии покачивается в медленном танце с обречённым на смерть Банко, от героини невозможно оторвать взгляд — так предельно обнажена мимикой натура этой властолюбивой женщины.
И такие сцены гораздо откровеннее самых провокационных сцен спектакля. Например, торопливого туалетного секса Макбетов, празднующих случайное повышение. Сцена супружеских игр, в целом, получается карикатурной и кажется лишней, словно она придумана только для дополнительной описательности русского корпоратива, каким его видит режиссёр.
«Ничего не воротишь»
Все кричат, едят, пляшут в нарастающем диком угаре, пока происходят убийства — сначала Дункана, затем Банко. Самое жуткое, что после каждого из них менеджеры и бухгалтерши, как ни в чём ни бывало, усаживаются за столики и накладывают себе порцию оливье и селёдку под шубой.
При этом среди безмятежно жующих, выпивающих и веселящихся уже неприкаянно бродит окровавленный призрак Банко, которого никто не замечает, кроме сходящих с ума Макбетов. Они и сами как мертвецы – мертвенно-белая леди в густо-красном роскошно-корпоративном длинном бархатном платье и её всё сильнее и страшнее напивающийся муж. Видео безучастно фиксирует их танец, во время которого Макбеты на экране буквально сливаются в кошмарного двухголового четверорукого монстра, имеющего общие цели, решения, ответственность и, кажется, даже общающегося не привычным образом, а нескончаемым и молчаливым внутренним монологом.
Творящаяся на сцене завораживающая жуть дополняется искусно подсвеченным фиолетово-зелёным колдовским мороком (художник по свету Стас Свистунович). Среди него, в бесчувственном пьяном кураже, носится Макбет, хватая обольстительных ведьмочек-певичек, которые внезапно превращаются в безобразных ведьм.
Оставшись одна, леди Макбет запивает таблетки спиртным, плачет и всё в том же туалете режет вены уродливой стеклянной розочкой. На экране появляются её пустые глаза, а затем — испуганное и растерянное лицо Макбета, безуспешно пытающегося спасти жену. И если сцена близости заставляла усомниться в любви героев, то в момент смерти леди Макбет становится ясно, что с уходом одного, жизнь второго становится ещё более невыносимой...
Ирония Шерешевского
«Макбет» Петра Шерешевского заканчивается не по-шекспировски: проходит год, на очередном корпоративе поднимают тосты за нового «генерального директора» Малькольма (Александр Коробов). Снова все пьют, жуют и веселятся, а Макбет в полном одиночестве сидит в халате перед телевизором и смотрит «Иронию судьбы». Знаменитая трагедия, достигнув крещендо, неожиданно оборачивается очень личной историей мужчины и женщины, которые не справились со своим горем после смерти ребёнка.
Расплата
Чем ближе к финалу, тем ироничнее и беспощаднее к первоисточнику становится Шерешевский. Сначала закрадывается крамольная мысль о том, что никаких убийств на самом деле не было. Да и герой охотно объясняет: просто на новогоднем корпоративе все играли в «Мафию», ему с женой выпало быть бандитами, а потом они весь вечер шутливо представляли, как «убивают» коллег (которых иногда действительно хочется убить!).
Дальше – больше, так что в конце концов невольно задумаешься: может, и корпоратива-то никакого не было, а всё увиденное происходит в голове героя, сходящего с ума после смерти жены, которая не сумела справиться с потерей ребёнка? Видимо, не справилась, хотя Макбеты старались пережить трагедию и даже ходили на психотерапию: ещё в начале спектакля они прыгают на четвереньках и рычат друг на друга, по всей вероятности, выполняя задание гештальт-терапевта.
В финале Макбет держит в руках свою мёртвую голову (ту, что в шекспировской истории Макдуф принёс Малькольму) и вспоминает любимую, без которой ни власть, ни деньги, ни слава, оказывается, не нужны. Единственное, что у него осталось – всё время крутить в голове её ласковые и обвиняющие слова, её смех и слёзы, её красное платье и обнимающие его белые руки. И это его расплата, которая оказывается гораздо страшнее той, какую своему герою придумал Шекспир.
