Помнишь, когда ты был молод…
Нижневартовский драмтеатр продолжает путешествие по просторам классики. Сезон здесь открывали гоголевским «Ревизором», а теперь добрались до Шекспира. В планах «Король Лир» появился год назад, во время лаборатории «Биржа-2022», которую проводила драма. Теперь режиссёр Татьяна Родина (ГИТИС) в сотрудничестве с Артуром Абачараевым доработала эскиз до полноценного спектакля.
Ранее Шекспир дважды гостил на нижневартовских подмостках. Здесь ставили «Меру за меру» и «Двенадцатую ночь». Но это комедии. «Лир» же открыл трагедийный ряд. Впрочем, режиссёр очень оригинально определила жанр своего спектакля – «шутовская трагедия».
Причина, судя по всему, в том, что сам по себе лировский Шут, очевидно, очень важен для режиссёра. Татьяна Родина решила использовать трактовку пьесы, согласно которой Корделия и Шут – это один персонаж, одно лицо. Шут в её спектакле – буквально переодетая младшая дочь Лира.
Перевоплощение происходит прямо перед зрителями: в конце первого действия изгнанная Корделия (Елизавета Шаханина) снимает красивое чёрное платье, надевает робу и поёт пастернаковское (пьесу играют в переводе Бориса Пастернака) «Февраль, достать чернил и плакать». А впереди – второе действие, почти полностью охваченное усобицами.
Нижневартовский Лир (Евгений Наумов) – человек с душой музыканта, вероятно, вынужденный стать правителем. В самом начале спектакля он берёт гитару, и поклонники Pink Floyd сразу узнают первые аккорды Shine On You Crazy Diamond. Но Лир обрывает музицирование: дела государства сейчас важнее. Судьбоносные разборки здесь случаются во время главного семейного праздника – Нового года. Длинный стол-королевство (его то и дело будут делить) накрывают скатертью-мантией, приносят блестящую ёлку, расставляют салаты. Приходят гости. Герцог Глостер (Сергей Лесков) дарит Гонерилье и Регане (Ирина Харченко и Алена Михеева) ракетки для настольного тенниса. Лир вместо Crazy Diamond исполняет «Если у вас нету тёти»:
Думайте сами, решайте сами
Иметь или не иметь…
Сцены из спектакля «Король Лир». Городской драматический театр, г. Нижневартовск, 2023 год. Автор фото – Анна Стрельцова
Дочери сидят по обеим сторонам длинного стола, Корделия – ближе всех к отцу. Лир, на первый взгляд, вроде бы, никакой и не король. Обычный обыватель, которому комфортно в его кресле и которого собственная недальновидность и обстоятельства скоро выгонят на улицу. Евгений Наумов играет властителя местного уровня, который любит, чтобы всё было так, как он сказал. И почёт он ценит: оды ему поют, стоя на табуретке, но, если что не так, он легко и за меч схватится. Беда в том, что на старости лет да по доброте душевной этот король раздарил и меч, и богатства, и земли. Вспышка накопившегося в Лире гнева на дочерей грандиозна: он разносит на три части длинный стол-престол, ранее казавшийся единым, вновь сдвигает и сотрясает земли, которыми больше не владеет. Регана и Гонерилья быстро прибирают к рукам свои куски и по-хозяйски делят часть Корделии, чертя границы мелом.
Нет оснований полагать, что, воспитывая дочерей, этот Лир проявлял жестокость. Но от их общего прошлого не осталось ничего, кроме неясных отзвуков и символов: стихотворение про трёх маленьких ежат (детский стишок-усыпалку авторы удачно вшили в ткань спектакля), табуретки для чтения стихов, воспоминание об игре в жмурки (так в тёмном замке Глостера Регана окликает Лира), миски для домашних любимцев…. Даже отцовский ремень больше не страшен: он отбрасывается изящной ножкой Гонерильи. Вместо длинной белой мантии Лиру в итоге остается клеёнка, чтобы не промокнуть. Грандиозную бурю отцу организуют сами дочери: облив его шампанским и забросав мандаринами, они устраивают настоящий ведьмин шабаш. Ежата выросли слишком колючими.
Вообще, Ирине Харченко и Алене Михеевой отлично удаются образы двух сексапильных и красивых до отвращения животных, готовых задушить друг друга в борьбе за власть и обладание мужчиной. Их мужья (Корнуэл – Михаил Дедерчук и Альбани – Александр Лебедев) абсолютно безгласные приложения к дамам. Слова им не положены.
Гонерилья (Харченко) похожа на кошку, пластичную и грациозную. Их с Эдмондом (Борис Шаханин) интимная сцена – яростная и выразительная – разыгрывается за ширмой, из-за которой зритель видит лишь фрагменты самых изящных частей тела. А вот Регана (Михеева) повадками напоминает овечку, её голос мягкий, тактичный, как бы извиняющийся. В отличие от Гонерильи, Эдмонда она соблазняет дурашливыми интонациями, по-детски любуясь мерцающими огоньками, пока он услаждает её слух исполнением немецкой колыбельной.
Линия Глостеров в спектакле оказывается слабее, хотя и здесь Эдмонд строит открытые козни. Неродной отец и сводный брат – просто ступеньки на его пути к власти. Из туповатого и нелюбимого сына, заискивающего и говорящего то ли с немецким, то ли с прибалтийским акцентом, Эдмонд превращается в победителя и вещает чёткими рублеными фразами. Он харизматичнее Эдгара (Владимир Ткаченко). Эдгар – красавчик и любимчик, но не герой; мстителем, победителем и правителем (как и у Шекспира) ему стать не суждено.
Сам Глостер – добрый сосед Лира по лестничной клетке, пенсионер в мягком свитере, который от души подарил девочками по ракетке. Потом, правда, чудак тоже не разобрался со своими детьми и попал под раздачу ко всем сразу. Его глаза – пластиковые шарики – ему не просто вырвали, но ещё и сыграли ими в теннис всё теми же ракетками. Да и шариков было не два – они россыпью раскатились по всему полу сцены. Видимо, не одного Глостера так замучали.
Вот чего стоили все эти застолья, признания и уверения в вечной дружбе. Мир Лира оказывается необычайно хрупким, не деревянным даже, фанерным. Но ломать его в нижневартовском спектакле будут изощрённо, с фантазией. Действие из уютной гостиной и замков переместится на баррикады, которыми ощетинится сцена (сценографом спектакля выступил неизменный главный художник театра Вячеслав Зайчиков). Крепко сбитый стол, разделённый на три части, сначала превратят в колодки для Кента (Евгений Стрельцов), а потом окончательно разобьют в щепы.
Этому хаосу, разбросанным доскам, стойкам, крышкам, вооружившись метлами и швабрами, постоянно пытаются придать какую-то систему, хотя бы видимый порядок, как-то договориться. Но новая волна интриг опять и опять уничтожает все старания.
В этом сумасшествии ищущему герою необычайно трудно добраться до цели. В нём теряется и Лир, который безрезультатно будет взывать к стихиям (режиссёр значительно сократила длинные монологи, в итоге спектакль идет всего два часа вместо традиционных трёх-трёх с половиной). В нём же оболганный Эдгар (Владимир Ткаченко) приведёт ослеплённого Глостера, по сути, в никуда: не знает он, где тот утёс, с которого можно броситься в море, и где дорога в Дувр – не найди их в этой сумятице. Это не короли и герцоги, а просто люди с посохами, бредущие от невидимой смерти, у которой, вероятно, есть шутовской колпак.
И всё же Корделия–Шут в спектакле является персонажем-проводником. Столкнувшись с её волей в начале, оттолкнувшись от неё, Лир возвращается с её же помощью и обретает себя, пройдя сложный внешний и внутренний путь. В персонаже Корделии-Шута дочернее начало и любовь к отцу борется с обидой, которая и выливается в язвительных гаерских эскападах. Более сложного и тёмного Шута придумать, наверное, трудно. Едва ли такую трактовку закладывал сам Шекспир, который до психологического театра не дожил. Но сегодня в образе, созданном Елизаветой Шаханиной, можно копаться бесконечно, предлагая разные интерпретации.
В финале Король Лир приходит к тому, от чего ушёл в начале: исполняет Shine On You Crazy Diamond, с упоением перебирая прутья метлы, как струны.
Помнишь, когда ты был молод,
Ты светился, как солнце…
