Неумолкаемая ода России
О читке пьесы «Росслав» в Учебном театре ГИТИСа (режиссёр — Анна Штукатурова)
«Кто не знает Росслава? Сего лучшаго произведения Российского Театра и Словесности», — так в 1805 году писали в «Журнале Российской словесности». Речь шла о трагедии Якова Княжнина «Росслав» — пьесе о пленённом российском полководце, который до конца сохранял честь русского патриота и не потерял её даже под угрозой казни.
Написанная в 1783 году пьеса с успехом шла на московской и петербургской сценах, однако прочно закрепиться в репертуаре следующих столетий не смогла. В настоящее время существует немало научно-исследовательских статей о трагедии Княжнина: например, исчерпывающую информацию о ней дал в своих работах Григорий Заславский. В диссертации «„Росслав“: национальный миф о герое-воине и проблемы историзма» автор подробно анализирует сценическую судьбу трагедии — от премьерного показа 8 февраля 1784 года до последнего, состоявшегося в 1820 году в Петербурге. Сведения о дальнейшей сценической судьбе патриотичной трагедии неизвестны.
В статье «Трагедия Я. Б. Княжнина „Росслав“ в историко-литературном и культурном контексте начала XIX века» Заславский пишет, что тогда, в XVIII веке, вся Россия «следит за тем, как нагнетаются страсти, как всё явственней проступают угрозы войны уже здесь, в России. <…> …Успех такой пьесы, как „Росслав”, становится прогнозируемым, поскольку она отвечает ожиданиям публики, даёт именно такое зрелище, которое в этот момент делается необходимым». В своё время «Росслав» оказался очень кстати и органично вошёл в исторический контекст.
Кто бы мог предположить, что спустя более чем два столетия трагедия вновь окажется кстати?
Студентка 3-го курса режиссёрского факультета ГИТИСа Анна Штукатурова (мастерская Е. Г. Гранитовой-Лавровской и Т. И. Сополёва) не просто берётся за воплощение пьесы, а буквально стряхивает с неё вековую пыль. С точки зрения художественных смыслов режиссёр делает это довольно деликатно — совершенно так, как обращаются с ветхими, едва ли не рассыпающимися в руках рукописями.
Творческая команда спектакля состоит не только из студентов мастерской Екатерины Геннадьевны и Тимофея Ивановича. Среди артистов также выпускники режиссёрского факультета С. В. Женовача, студент пятого курса факультета музыкального театра мастерской А. Б. Тителя и И. Н. Ясуловича, студент третьего курса факультета ННСИ мастерской Е. Ю. Шаниной, а также студенты Нижегородской государственной консерватории им. М. И. Глинки.
Символично, что третий показ спектакля состоялся 12 июня, в День России — праздник, стоящий особняком среди других государственных. В этих предлагаемых обстоятельствах острее прозвучала патриотическая тема трагедии Княжнина.
Действие пьесы происходит в XVI веке в Стокгольме, в Христиерновых чертогах. По сюжету Христиерн — тиран, незаконно владеющий Данией и Швецией, — держит в плену русского полководца по имени Росслав. Христиерну необходимо заполучить от него тайну нахождения своего главного противника — законного правителя Швеции Густава. Росслав остаётся непоколебим и даже под угрозой казни не выдаёт тайны, ведь этот предательский поступок будет не достоин его — росса! Он стоически выдерживает все соблазны и отказывается от трона, богатства и даже предложений сбежать и спастись (что и вовсе находит для себя унизительным). Умереть, сохраняя русскую честь, гордость и любовь к России, — вот что Росславу слаще любых богатств и подношений. Не только к России пылает он чувствами, но и к Зафире — возлюбленной жестокого Христиерна…
Как видно из сюжета, пьеса неоднозначна: исторические личности — Кристиан II и Густав Ваза I — существуют наравне с Росславом — персонажем вымышленным, идеальным, сплошь сотканным из добродетелей. Очевидно, что не воссоздание исторических событий интересовало автора. Зрителей, видевших «Росслава» на сцене в конце XVIII века (в образах героев пьесы на сцену выходили Яков Шушерин и Пётр Плавильщиков), восхищала монолитность Росслава, непоколебимость его взглядов. Этот герой — квинтэссенция патриотических взглядов автора — глыбой возвышается над другими персонажами, превращаясь в своеобразный памятник России в целом.
Традиционную читку пьесы Анна Штукатурова дополняет музыкой, костюмами и сценическим действием. Герои спектакля выглядят как персонажи выцветших, блёклых фресок: их костюмы в белых и бежевых тонах не указывают на отличительные признаки той или иной эпохи. Актёры прочитывают текст роли с листа, интонационно подчёркивая важные реплики. Отдельные монологи, словно оперные арии, исполняются на авансцене под музыкальный аккомпанемент в свете синих или красных прожекторов.
Действие пьесы происходит более пятисот лет назад, поэтому режиссёр не претендует на воссоздание подробностей эпохи — художник Анастасия Романцова создаёт минималистичную и условную декорацию. В чёрном квадрате сцены с невысокими лесенками и подиумом ярким пятном выделяется красный куб — трон, обагрённый кровью жертв тирана Христиерна (Михаил Садовников).
Сразу за «троном» — пюпитры для оркестра. Подобно хору в древнегреческих трагедиях, оркестр в этом спектакле тоже становится действующим лицом и находится на сцене наравне с героями. Рождённая альтом, скрипками и контрабасом музыка создаёт атмосферу, оттеняет настроение героев, подчёркивает их душевные переживания. Музыка сливается воедино с актёрской декламацией и выстраивается в особую партитуру. Режиссёр музыкальных отрывков — Владимир Билык, он же исполняет роль конферансье и Аделя.
В пьесе Княжнина Аделю (наперснику Кедара, полководца Христиерна) отводится второстепенное значение, а его появление в сюжетной канве ограничено лишь двумя выходами. В спектакле суть этого персонажа масштабируется: в контексте режиссёрского замысла Адель становится не просто конферансье, а кем-то вроде корифея. Трагедия начинается с выхода Аделя — Владимира Билыка, который цитирует работу Григория Заславского: «Бессмертие народной драмы „Росславу” не было суждено».
Подобный зачин также указывает на то, что Адель есть связующая нить между пьесой XVIII века и современным зрителем. Именно Адель, ломая четвёртую стену, вводит его в суть пьесы, представляет персонажей, которые статуарными фигурами выстраиваются в начале спектакля. Адель предвосхищает появление нового героя на сцене и напутствует уходящего; он же растолковывает содержание некоторых купированных сцен. Например, любовные излияния Зафиры и Росслава в спектакле не воплощаются, а как бы проговариваются Аделем в форме шутки.
В этом отношении любовь Росслава к женщине несколько тушуется в спектакле, в то время как в пьесе она практически рифмуется с любовью к России, но всё же не становится сильнее её.
Росслав в исполнении Никиты Исаченкова любит не столько Россию, сколько себя — русского. По замечанию Бориса Варнеке, Росслав лишён каких-либо черт, определяющих его русское происхождение, есть лишь громогласное самохвальство: «Я — росс!». При этом в спектакле его монологи лишены напыщенного пафосного патриотизма и произнесены по-человечески просто. Практически всегда эти речи обращены в зал — не просто к зрителям, а к народу. Остальные герои в этом смысле редко удостаиваются внимания Росслава, чей взор обращён к Отечеству и его сынам.
Зафира (Анна-Ксения Никитичева) — воплощение жертвенной любви. Эту героиню и исполнение актрисы отличает мелодраматизм, развитие которого в России пришлось на первую половину XIX века. «Росслав» может рассматриваться как протомелодрама не только в отношении несвойственных трагедиям монологов, но и отсутствием трагического финала. Всё действие логически ведёт к гибели главного героя, однако в конце концов этого не происходит. Появившийся как «бог из машины», Густав громит войско Христиерна, убивает Кедара (по законам классицизма эти события вынесены за сцену). В этих обстоятельствах Росслав выглядит бездейственным, но при этом — героически монументальным, лишённым каких-либо душевных сомнений и метаний.
Остальные герои в этом отношении более подвижны: Зафира, в зависимости от преследуемой цели, изощряется на хитрые приспособления; Кедар (Александр Медведев), снедаемый завистью и ревностью, строит коварные планы по устранению соперника; Христиерн (Михаил Садовников), не добившись от Росслава раскрытия тайны, отправляет его на смерть, а Любомир (Артём Иванников), напротив, добивается его освобождения. Действие пьесы центростремительно, а центр её — Росслав.
В трагедии Княжнина заключена идея стоической любви к России — такой любви, которая не сгибается, не сдаётся и выдерживает любые испытания, а потому и спектакль нужно не столько смотреть, сколько — слушать. Слушать сердцем. Здесь при полном отсутствии пафоса ненавязчиво проскальзывает чистая и крепкая вера в своё Отечество.
Финал спектакля почти торжественен: герои бросают вверх листы с текстом пьесы и пророчат ей возрождение на российской сцене.
