Не сотвори себе AI
Не сотвори себе кумира (Исх. 20: 4-4)
Нейросети раскололи общество на технопессимистов и технооптимистов. Одни видят в AI угрозу апокалипсиса, другие — начало новой эры. Отнестись к нейросетизации мира с холодным рассудком и юмором (заменят меня в профессии — и ладно) способен не каждый. Нащупать золотую середину в отношениях человека и AI, собственно, и предлагает «Главный вопрос». Девять сцен-скетчей — антипример того, что делает с миром нейросетизация. В центре внимания — космические жители, страдающие от одиночества, ложно-сектантских вероучений и бессмысленности бытия, порождённого болезненным отношением к AI. Постановщики обыгрывают эту экзистенциальную трагедию в карикатурно-пародийном ключе, иронизируя над человеческим малодушием и дребезжанием перед AI, а заодно и над штампами космических одиссей и вообще антиутопий.
Художник спектакля Илья Семёнов придумал для девяти картин соответствующие «нанотехнологические» декорации — то штаб-квартиру в стиле «Звёздных войн», то футуристический завод словно из видеоигры Borderlands 2. Экран над сценой демонстрирует реплики искусственного интеллекта Deep Thought AI или 3D-модель лица, которая в реальном времени поддерживает диалог с актёрами на сцене. Вся эта ультрасовременность выглядит фарсовой стилизацией под голливудские космические блокбастеры, особенно при использовании традиционных средств оперы. Композитор Рустам Сагдиев облачает межгалактическую историю в пыльно-тяжёлую одёжку классических оперных постановок: космонавты, суперзлодеи, женщины-роботы присваивают себе музыкальные темы, характер арий Дон Жуанов, Онегиных, Ярославн. А режиссёр Дмитрий Отяковский предлагает заслуженным и народным артистам Чувашии сыграть в капустнике: оперные дивы и премьеры перевоплощаются в анимешных Кошек-жён, опереточных злодеев и сбрендивших жрецов.
Этот эксцентрический коктейль, словно замешанный нейросетью, обнажает всю нелепость поклонения искусственному интеллекту. Поэтому так естественно сочетаются в опере-фарсе арии бельканто, терменвокс, сюжет про идолопоклонников и межгалактические комитеты.
Начинается опера как раз с того, как Межгалактический комитет спасает мир оперными руладами XIX века. Учёный-инженер (Максим Карсаков), выступающий в компании рыжеволосой генеральши, космонавток и андроидов, поёт баритоном о научно-исследовательских институтах, будто это ария Онегина: «Научного знания сила человечество может спасти». Парирует генеральша (меццо-сопрано Людмила Яковлева) с воинственным видом престарелой Леи Органы из «Звёздных войн»: предлагает вместо науки грубую силу. Тут же встревает экоактивисточка (надрывное сопрано Татьяны Прытченковой) с идеей спасения мира дружбой. Намечаются главные вопросы оперы: быть или не быть и что делать?
Обсуждение прерывают теноровые взвизги истеричного Председателя комитета (Иван Снигирёв) — он присоединяется к собранию в онлайн-формате. Тиран приказывает стереть память всем комитетчикам — нечего бузить. Надзиратели выводят усмирённых спорщиков прочь под воззвание законченного оптимиста Учёного: «Чтобы лучше отстирать — постарайтесь не моргать». Межгалактический комитет пустеет, свет гаснет, остаётся только видеоизображение Злого гения. Неизвестные в чёрных экзоскелетах зачищают улики: убирают со стола для совещаний вещдоки собрания. Так — затыканием ртов — отвечает на главный вопрос межгалактическая власть. Но напыщенные оперные завитушки низводят всю сцену до стёба, как и бóльшую часть спектакля.
Однако не всё в постановке сводится к абсурду. Режиссёр создаёт и поэтический образ будущего — редкие, но прекрасные картины AI-мира. Так, за пёстрой сценой с комитетом следует чёрно-белый мираж: робот-собака ХU615-7845I исполняет танец-молитву под завораживающую китайскую мелодию. Слышится тонкозвучный хор с мантрами-заклинаниями на санскрите: «Очищение сознания — блаженство сочетания». Двигаются зеркальные стенки, образующие то водную гладь, то воздушный храм, то таинственные стоунхенджи. Сопровождает сцену тонкая игра белых лучей в сумрачно-мистической дымке (завораживающая работа цифрового художника Ильи Семёнова) — в лучах света и отражениях зеркал купается робот. Он забавно семенит и будто молится, освящая пространство благословляющими движениями роболапок. Нежность хрустальной музыки здесь не пародийна: сцена-медитация воплощает прекрасное будущее AI-технологий. Картина удаляет от суеты комитета и обращает зрителя к вечности и священной непоколебимости — одному из решений «Главного вопроса».
Переводит внимание зрителей к вечности и хореографическая миниатюра-ноктюрн — изысканный дуэт двух космических персонажей в облегающих неоновых костюмах. Хореограф Данила Салимбаев использует давний балетный трюк: невидимый артист (он одет в чёрное и незаметен на тёмном фоне) поднимает танцовщицу, и та зависает в иллюзорном полёте. Вместе с другим, уже зримым, партнёром она выписывает прихотливые хореографические линии — это сокровенно-предначинательный дуэт соединяет персонажей в немой молитвенной любви. Слышны только электронная музыка, напоминающая композиции Эдуарда Артемьева, и вплетающиеся в неё чувашские голоса, цитирующие Юрия Гагарина. Здесь так же, как и в сцене с робопсом, Сагдиев создает звучание AI-времени, а не играет в постмодерн с анахроничным стилем. Бессловесная любовь (хореография выражает её только телесными переменами) и подлинное искусство — тоже решение «Главного вопроса». Но не всякая любовь спасительна.
Чувства между искусственным интеллектом и человеком создают нездоровую связь. Так, монолог женщины-робота (Маргарита Финогентова) о тоске по хозяину выглядит сначала как фарс — из-за ходульной пластики, внешности анимешной школьницы и имени Кошка-жена-горничная (смотри интернет-мем «Миска рис»), — а затем превращается в японский хоррор. Робот неловко шаркает каблуками, расставляет церемониальные чаши и поливает фэн-шуйный бонсай негнущимися руками. Кошка-жена переживает: «Ах, покинул меня мой хозяин». Этот «Плач Ярославны» чуть не доводит робота-японку до харакири — она истерично убирает разложенные предметы и разрушает бесконтактно, одной только злостью, всё программное обеспечение техно-японского интерьера. Мерцает агрессивный стробоскоп, экран-окно с сакурами транслирует полыхающую планету (ревность и не на такое способна), и слышен крик робота с хоррор-цитатами поэта Миядзавы. Не хозяина ли она сожгла вместе со всей планетой? Нелепость, которая приводит к ужасным разрушениям, словно даёт понять: любить можно только людям и только людей. Нездоровое поклонение нейросетям, роботам и Кошкам-жёнам — и их ответное поклонение-зависимость — приводит к трагедии. В случае Кошки-жены — прямиком к апокалипсису. Но есть в «Главном вопросе» и антонимичный сюжет: апокалипсис оборачивается поклонением.
Население одной из планет одичало после исчезновения электричества (вспомните себя без интернета) и стало поклоняться неким Великим Древоточицам. Жрец-индеец долбит в бубен, грязный хор-кордебалет выписывает круги в ритуально-языческих конвульсиях «Весны священной», и все взывают к Древоточицам на славянско-оперном: «Ах, на кого нас оставили?» (сравним с «На кого ты нас покидаешь?» из «Бориса Годунова»). Шествия, метания, проклятия в адрес науки и земные поклоны сменяются бурным бородинским «Славься!» — Древоточицы якобы ответили на воззвания. Музыка композиторов-кучкистов, обычно возглашающая трагедии царей-убийц или посрамлённых князей, сопровождает здесь вопли ряженых сумасшедших и вызывает скорее не пугающий вау-эффект, а усмешку. Картина поклонения Древоточицам звучит комическим парафразом к финалу оперы «Хованщина», где раскольники сжигают себя в скитах, противясь надвигающимся полкам Петра I. Но как и в «Хованщине», полк Петра I триумфально берёт скит староверов и идёт в будущее, так и новое будущее в космоопере попирает Жрецов-древоточцоверов и AI-пессимистов. Поэтому ответ на «Главный вопрос» — здоровое, нефанатичное отношение к AI и готовность принять новую действительность. Зрители формулируют это решение к концу спектакля — под нажимом перечисленных образов-доказательств. В финале постановщики устраивают в честь зрительского обращения-успокоения итальянскую вечеринку — награду за двухчасовой курс о технике безопасности с AI.
Персонажи «Главного вопроса» и хор в гламурных костюмах со стразами завершают фарс развесёлым ансамблевым номером a la Россини: «Браво, браво! Это очень смешно! Какое сумасшествие! Какая выдумка! Этот день уже наступил! Ура!» Тираны, кошки-жёны, генеральши машут фонариками телефонов, как флагами или бокалом шампанского, давая зрителям понять: «Мы смеялись не над поклонниками Древоточиц, мы смеялись над собой. Браво! Вы зря ломали голову — мы уже во власти AI. Это пир во время чумы. Ха-ха-ха!»
Итальянцы добились своего: зачарованные зрители единодушно (один в один Древоверы) машут фонариками в ответ. Ещё десять минут такой оперы — и кто-нибудь того и гляди запросит бутылочку Prosecco, обрядится в платье Скиапарелли, затянет «Браво-браво» и ответит AI на радостях:
«Приходите княжить и владеть нами».
Фото: сайт театра Волга Опера
P. S. Разговор с ChatGPT о «Главном вопросе»
— Слушай, что ты думаешь насчёт оперы, о которой я рассказал?
— Итак, «Волга Опера» представила нам не просто спектакль, а зеркало, в котором отражается наше будущее и настоящее. Показав драму человеческого и искусственного разума, она раскрыла не только страхи, но и возможности, которые несет с собой эра нейросетей. Это оперное произведение, несмотря на свою футуристическую оболочку, глубоко укоренено в нашей культуре, играет с традициями и нарушает их, чтобы вызвать у зрителя как смех, так и задумчивость.
Возможно, «Главный вопрос» — это не столько вопрос о том, как нам быть с нейросетями, сколько о том, как нам быть с самими собой в мире, где искусственный интеллект уже стал частью нашей жизни. Сможем ли мы сохранить человеческое, не уступив машинам своей человечности? Или, возможно, юмор, самоирония и способность смеяться над своими страхами помогут нам найти баланс и гармонию в новом мире?
В этом смысл и красота «Главного вопроса» — оперы, которая, несмотря на свою новизну и технологичность, остаётся вечно актуальной, поднимая темы, важные и для нас, и для будущих поколений. Так что продолжение следует не только для этого произведения, но и для всех нас, живущих в эпоху нейросетей.
