Близкий по духу, родной душе
«Все мы народ, и всё то лучшее, что мы делаем, есть дело народное».
А. П. Чехов
Театр в России всегда был близок к народу. Он отображал жизнь народа, сочувствовал ему, был отдушиной и близким другом в самые тяжёлые времена и разделял с ним радость в самые светлые и счастливые моменты эпохи. Особенно близок к народу был театр в провинции. Он и сегодня сохраняет ту самобытную трепетность и нежность, присущую только «суровым русским», гордо несёт знамя искусства, лишённого пошлости и кощунства. Хочется, чтобы так было всегда, чтобы не просачивалось в хрупкое сердце театра то бездушие, та «стеклянность», которые сейчас встретить не за редкость.
Великая радость — находить в наших провинциях хранителей искреннего желания нести искусство в народ. Оказавшись в фойе Курганского театра драмы, мы увидим портреты артистов и режиссёров, прославивших этот театр. Основанный в 1943 году, в тяжёлое время, он был поддержкой народу, помогал справляться, не отчаиваться и не блуждать по тропам жестокости и страха сурового военного времени.
Со сцены театра обретали телесность слова Островского, Брехта, Гоголя, Шолохова, Сухово-Кобылина, Арбузова, Розова и многих других драматургов. Но первой постановкой, ознаменовавшей начало нового театрального течения в Кургане, стали «Шакалы» по пьесе Аугуста Якобсона. Режиссёрами выступили Константин Степанов-Колосов и Александр Канин. Именно их совместная работа положила начало театру.
Очень плодотворным периодом стали для театра годы работы заслуженного артиста РСФСР, режиссёра Лазаря Меерсона в сотрудничестве с главным художником театра Николаем Ромадиным, под руководством директора театра В. М. Янкелевского. Тогда годы был поставлен спектакль-долгожитель — «Ермак» по пьесе Михаила Бударина. Эта постановка вновь и вновь собирала полные залы, наполняя их нескончаемыми аплодисментами. В спектакле играли заслуженные артисты РСФСР Николай Филиппов и Ирина Блажнова.
Курганский театр драмы всегда притягивал к себе талантливых людей, людей деятельных, энергичных и до жадности любящих театр. Одним из них был актёр и режиссёр Владимир Истомин-Кастровский — человек, которого ждали, любили, уважали. Будучи прекрасно образованным, он нёс знания людям, которые в них нуждались. Каждый его жест, каждая фраза, каждый взгляд, брошенный в чью-то сторону, «доброжелательно разносились по театру¹». Истомин-Кастровский продолжил дело своих предшественников. Он начал творить, освещая путь театру, подобно Данко. Первой его постановкой в Курганском театре стала «Семья» по пьесе Джона Пристли. Описывая спектакль, театральный критик А. Свободин писал: «Премьера имела успех. Были актёрские удачи, но они случались и раньше, и не это определяло успех. Спектакль отличался от многих предыдущих тем, что это было умело организованное театральное зрелище». Его профессиональная режиссёрская хватка, необходимая труппе как воздух, проявилась и в спектакле «Незабываемый 1919-й» по пьесе Всеволода Вишневского. Режиссёр выжимал из маленькой сцены все её возможности. В массовых сценах он был дотошен: добивался детальности, точности, статуарной выразительности каждого участника. Владимир Истомин-Кастровский был противником натурализма, отсюда его желание «театральности»: он хотел, чтобы народные сцены символизировали и отражали идею спектакля о том, что народ не безликая масса, а действующее лицо.
Курганский театр прославили не только режиссёры. В его историю навсегда вписаны имена замечательных артистов — это Ирина Блажнова, Пётр Соколов, Любовь Мамонтова, Николай Филиппов, Лариса Назина, Александр Вокач.
Об Александре Вокаче хочется сказать отдельно. Уже упомянутый Александр Свободин восхищался достоверностью существования Вокача в роли крестьянина Клауса из пьесы Вадима Собко «Жизнь начинается снова». С этой роли у Вокача начался прорыв, каждая последующая работа получалась у него лучше и лучше, он безостановочно искал, пробовал и обретал счастливое «Я могу!». В Курганском театре драмы он осознал, что занимается любимым делом, тем делом, о котором мечтал с детства.
Курганский театр драмы всегда старался идти в ногу со временем. Уважая театральные традиции прошлого, он умело находил в материале отнюдь не современных драматургов то, что будет соответствовать запросам, как это принято говорить, сегодняшнего дня. С приходом в театр выпускника ГИТИСа Леонида Гушанского в 1989 году жизнь театра меняется. Новый художественный руководитель проводит тематические театральные сезоны, включает в репертуар театра пьесы современные и классические, зарубежных и отечественных драматургов. Своё место в нём занимают и музыкальные спектакли. Такая репертуарная политика позволила расширить аудиторию, повысить интерес курганского зрителя к культуре и театру. Гушанский приглашал режиссёров и художников, при нём появились актёрские бенефисы. На афишах театра — Уильям Шекспир, Оскар Уайльд, Александр Островский, Александр Колкер, Дейл Вассерман. Комедии, трагедии, мюзиклы — это был простор для актёров, возможность показать себя со всех сторон. На фестивале «Рубежи» в 1991 году народный артист РФ Юрий Бодров получил приз за лучшее исполнение главной мужской роли в спектакле «Кто боится Рэя Брэдбери?» по пьесе Владимира Максимова. А на фестивале «Золотой конёк» в 2002 году заслуженный артист РФ Виктор Чукин получил приз за лучшее исполнение мужской роли второго плана в спектакле «Любовь — книга золотая» по пьесе Алексея Толстого.
С приходом в 1997 году нового директора В. Н. Антипина жизнь театра забила ключом. Он пригласил в театр любимца курганской публики — режиссёра Александра Горбаня. Горбань поставил много спектаклей, среди которых «Женить-БА!», «Хоп-хей-хоп!», «Ё-моё», «Даёшь Сингапур!», «REVIZOR». На сцене Курганской драмы зрители смотрели «Лавину» Линаса Зайкаускаса, «Строптивую» Алессандры Джунтини. Сюдаприезжали режиссёры из Москвы, Омска, Санкт-Петербурга, Ростова-на-Дону, Новосибирска. Это проложило путь к фестивалям и наградам: «Золотая маска», «Коляда-PLAYS» в Екатеринбурге, «Золотой конёк» в Тюмени, «Золотая провинция» в Пензе, «BABEL F.A.S.T» в Румынии — это лишь малая часть театральной географии Курганской драмы.
Курганский театр драмы, столь понимающий своего зрителя, нуждается в твёрдой руке. И если режиссёр сохраняет душевность на репетициях, доверяет артистам, то всё важное, что он хотел бы донести, донесёт. Так случилось с режиссёрами Дмитрием Акришем и Денисом Хуснияровым. Спектакли «Похороните меня за плинтусом» и «Любовь под вязами» Акриша, «Отец Сергий» и «Му-му» Хусниярова — о том, что каждому дороже всего. Они исходят из ауры театра, из его вибраций, которые рождают ответную вибрацию зрителя. Это не комедии, поставленные просто ради того, чтобы зритель смеялся, это истории о жизни, о семье, о желаниях, о сострадании, о душах, о человечности и о любви. Например, у Дмитрия Акриша в спектакле «Похороните меня за плинтусом» зритель становится соучастником, совиновником бесконечных споров и ссор. Будто ребёнок, вжавшись в кресло, он наблюдает страшную картину распада семьи и, что самое ужасное, никак не может это исправить. А в фантасмагории «Му-Му» Дениса Хусниярова всё будто не так, как у Тургенева. Герасим там совсем немного, но говорит, да и не только на родном языке, но ещё и на французском. И собака там превращается в воспитанницу пансиона… Её обучали не только наукам, но и тому, как терпеть боль. За любое неправильное слово её стегали розгами. Это породило в ней чувство мести, ненависти к установившемуся миропорядку. Именно поэтому она пытается уговорить Герасима осуществить возмездие. Идеи и желания захватывают Му-Му до потери сознания. Но Герасим лишь оправдывал перед ней этот самый порядок, он принял свою участь и даже доволен ей.
Эти спектакли, на первый взгляд, не несут в себе света надежды, но ещё больше воздействуют на зрителя «от обратного». Вызывают эмоции за счёт погружения в личную драму и трагизм чувств. И это намного сильнее радостного сопереживания.
Но не все приезжие режиссёры способны уловить чаяния театра и публики. Бывают и неудачи. Так, в недавней премьере «12 стульев» Павел Южаков идёт по пути наименьшего сопротивления и вместо того, чтобы показать достоинства актёрской труппы, зацикливается на пошлом юморе и внешнем блеске. От этого спектакль теряет искренность и живость.
В театре, конечно, и сейчас есть продолжатели актёрских традиций Вокача, Блажновой, Бударина. И славно, что они есть. Актёры в Курганской драме способны глубоко погружаться в образ. Чего только стоит взгляд Любови Савиной или дрожание каждой морщинки на лице у Сергея Радькова! Это актёры, которые безапелляционно отбирают у нас какую-либо возможность отвлекаться от действия. Их физика полностью подчиняется состоянию, которое они проживают. В «Му-Му» Савина обладает барской статью, но при этом её глаза выражают нежность, женское одиночество и жажду любви. А Радьков в «Похороните меня за плинтусом» скрывает свой внутренний усталый гнев за некой онемелостью и скованностью тела. Но отсутствие этой закостенелости на внутреннем уровне видно в содрогании каждой его морщинки. И такое владение профессией, конечно, хочется видеть у каждого.
У главного режиссёра театра Егора Гришина есть всё, что нужно для успеха: это мыслящий, знающий и уважающий законы сцены режиссёр, умеющий выстраивать как сам спектакль, так и роли. Он обладает той самой «чуйкой», театральной интуицией, к которой почему-то сам не часто прислушивается. Увидев перечень поставленных им спектаклей («Баба Шанель», «Старые песни о главном», «Старые песни о главном – 2» , «Старые песни о главном – 3. Управдом. Фонтан. Машина», «Слишком женатый таксист», «Счастье моё»), невольно приходишь к мысли о том, что режиссёр не рискует браться за глубокий материал. В «Бабе Шанель» Николая Коляды режиссёр придерживается образов, данных самим драматургом, но при этом усиливает их «самость» через костюмы, манеру общения и психофизическое состояние. Мы понимаем, что Капитолина в свои девяносто по силе духа не уступит даже самой бойкой девчонке. А Сергей Сергеич — слабовольный, не состоявшийся, осознающий свою неудавшуюся жизнь простак. Так же, как он выстраивает образы героев, режиссёр использует и возможности пространства. Зритель буквально оказывается за кулисами сцены, видит её обратную сторону. Здесь нет пространственного разрыва: мы видим выступление артистов перед залом, слышим овации на поклонах и сразу же после оказываемся вместе с ними в закулисном быте. Если в пьесе действие строится в основном вокруг стола, то Гришин расширяет область передвижений героев, тем самым придавая динамики. Это уже не просто старые женщины — они бегают, воодушевлённо взлетают на помост и резво танцуют. Нет сомнений в том, что режиссёр умеет работать с малой формой. Однако в его спектаклях большой формы на полупустой сцене много никак не освоенного пространства. «Закупорившись» в камерный формат, режиссёр сам перекрывает себе дорогу к серьёзному драматургическому материалу и его воплощению на большой сцене.
На протяжении всей истории развития Курганский театр умело сочетал на сцене классику и современность, не боялся воплощать спектакли, которые (как всем казалось) не подходят ему из-за слишком экзотического материала, близок был к народу. Необходимо продолжать добрые традиции, которые были заложены в театре давным-давно. Искусство есть преодоление себя. В провинции можно часто услышать: «У нас не Москва!» Так и не нужно Москвой становиться! «Она живуча, наша матушка-провинция» — продолжайте быть той живой силой, которая заставляет мыслить, чувствовать, жить, любить. Стоит идти по тому пути, который проложил ваш театр. И режиссёры, и актёры, и зрители — народ.
¹ Свободин А. Удивительный дом. Театр. Сцена и люди. Курган: Парус-М, 1993. C. 6.
* Статья подготовлена с использованием архивных материалов из фондов Курганского областного краеведческого музея.
Главное фото: culture.ru
