Чудный мир снов
XXXIV Международный театральный фестиваль «Балтийский дом»
Театр «Балтийский дом» уже второй год подряд обращает свой «Взгляд на Восток» — международный фестиваль со внушительной историей, который проводит театр, снова проходит под этим лозунгом. В 2023 году международную часть программы представляли спектакли из Индии и Ирана, а в нынешнем — из ЮАР и Китая. Кроме того, программу XXXIV Международного театрального фестиваля «Балтийский дом» составили работы российских режиссёров Камы Гинкаса, Андрея Прикотенко и Антона Фёдорова.
В начале фестиваля, 5 октября, была проведена творческая встреча с участием Гинкаса и Прикотенко, модератором которой выступил руководитель фестиваля, генеральный директор «Балтийского дома» Сергей Шуб. После фантастически долгого вступления Сергея Григорьевича режиссёрам был задан вопрос: «Зачем мы сегодня ходим в театр?» Первым ответил сам Шуб: на его взгляд, зрители ходят в театр за эскапизмом и не хотят видеть в нём ужас реальной жизни — его хватает и за стенами театра. На это Кама Гинкас возразил, что зрители продолжают ходить в театр именно затем, чтобы найти подтверждение собственному восприятию мира: «…Где целый зал реагирует на какие-то не прямо высказанные вещи, но слышит то, что он хочет услышать, и понимает, что он не одинок в своём понимании современности. Что он не одинок в этом чувствовании времени. Театр — это прививка. Я вижу, как с персонажем происходит что-то страшное. Меня это шокирует, я ухожу, недовольный театром и режиссёром, поставившим этот «ужас», но я это пережил вместе с персонажами… Это и есть прививка, которая даёт небольшую, условную дозу, чтобы человек не болел». Прикотенко, в свою очередь, лаконично согласился со старшим коллегой.
Эта небольшая преамбула к обзору фестиваля была затеяна именно ради ответа Шуба, потому что, кажется, в нём кроется и главная интенция составления программы этого года. Убежать от реальности в сны, в места, где всё хорошо и прекрасно, а если какие-то социальные проблемы и есть, то где-то очень далеко, в самой южной точке Африки, а не здесь и не у нас. Да и те настолько малы, что масштаб этих проблем умещается в маленьком камерном пространстве примерно на сотню зрителей.
«Я сон пою, бесценный дар Морфея, / И научу, как должно в тишине / Покоиться в приятном, крепком сне», — читаем мы во «Сне» Пушкина. Спектакль-открытие фестиваля хоть никак и не связан с этим стихотворением, но способен преподать хороший урок того, как провести жизнь в иллюзиях. Антон Фёдоров совместно с антрепризным агентством Леонида Робермана «Арт-Партнёр XXI» поставил спектакль «Мадам Бовари», в котором грёзы заменяют главной героине реальную жизнь. Сценография включает три игровые зоны. Справа — белая циклорама, рядом с ней блёклый советский диван-книжка и обшарпанный венский стул. Это дом молодых супругов Шарля (Семён Штейнберг) и Эммы (Наталья Рычкова) Бовари, и единственные предметы, указывающие в нём на бытовую реальность. Позже в центре сцены появляется барная стойка (по совместительству аптека, в которой мадам Бовари в финале купит себе мышьяк) с изысканными высокими стульями, обитыми красным бархатом. И, наконец, двуколка — проходящие в ней сцены транслируются живым потоком на огромный экран-задник.
На момент начала спектакля в центре сцены — только стул, на котором будущая мадам Бовари о чём-то кокетливо лепечет фальцетом с Шарлем Бовари. Эксцентричная, гротескная форма существования актёров граничит с клоунадой. А убийственно смешную речь персонажей можно назвать бормотанием на русско-французском наречии: французские слова сплавляются с русскими, а иногда французский язык расщепляется на слоги и звуки, из которых конструируются новые русские слова и складывается звукопись бытовых занятий. Например, когда Шарль Бовари утром бреется и справляет нужду, он напевает под нос песни Эдит Пиаф, звуки которой становятся иллюстрацией его действий.
Реальность переплетается с извечной русской мечтой жить где-то там, где нас нет и где трава зеленее. Эмма разочаровывается в браке, буквально «перешагнув порог», то есть зайдя в зону с циклорамой, где она узнаёт, что ей придётся жить вместе с матерью Шарля (Ольга Лапшина), низкорослой и суровой женщиной, которая зычно грассирует каждое непотребное русское словцо. И здесь Эмма открывает для себя новые, книжные миры: от серой, скучной жизни с мужем, который совершенно не оправдал её чувственных ожиданий, она прячется в страницах книг. Шепча и захлёбываясь словами, она перечисляет имена своих любимых героев: Жанна д’Арк, Мария Стюарт, Гаргантюа и Пантагрюэль. На циклораму транслируется чёрно-белая анимация называемых книг и сюжетов, а Эмма в это время скользит спиной вверх-вниз по белой стенке, пока фантазии не доводят её до пика экстаза. Кажется, столько удовольствия не приносят ей даже любовники. Эмма убаюкивает себя книжными вымыслами, пока однажды реальная жизнь не заставляет её пробудиться. Кредитор Лере (Рустам Ахмадеев) в малиновом не пиджаке, но бадлоне приходит забрать у Эммы ссуженные ей деньги на всякое тряпьё и барахло. И вот теперь уже гражданка Бовари Эмма Николавна обнаруживает себя в типичной российской панельке — на задник транслируется изображение позднесоветских девятиэтажек. По циклораме всё ещё скользят нарисованные лопасти французской мельницы, но сладкие грёзы об иной жизни Эмме уже не вернуть — её безрадостный финал известен.
Сновидения разной природы обнаруживаются и в прочих спектаклях фестиваля. В «Записках покойного Белкина» Камы Гинкаса герои пушкинских повестей пытаются отыскать сочащегося жизнью Пушкина. Как будто в тёмном, сюрреалистическом сне блуждает Владимир (или Сильвио?) меж оголённых, иссушенных деревьев после метели, а вот Марья Гавриловна (или графиня Б.? Или вообще Наталья Гончарова?) в розовом платье с кринолином рассекает по сцене на гироскутере. Потом ещё и жуткие, по-настоящему гигантские «мраморные» головы Пушкина появляются на сцене из ящиков… Хочется лишь ущипнуть себя и проснуться от этого морока.
Кошмаром наяву становится привезённый из ЮАР спектакль «Гамлет». Только сон этот стращает не тем, что показывается на сцене, а тем, как это сыграно. Театральная компания Abrahamse & Meyer Productions представила «подержанную» классическую постановку Шекспира. Описание проекта обещало некую рамочную композицию, в которой основное действие пьесы должно было разворачиваться в исторических обстоятельствах, — здесь подразумевалась любопытная отсылка к одним из самых первых представлений пьесы на кораблях, что ходили из Лондона в Индию вокруг Африки в начале XVII века. И если предположить, что для «корабельных» обстоятельств достаточно нарядить актёров в костюмы в пиратском стиле, подвести глаза чёрным и назначить практически на все роли, кроме одной — Гертруды, актёров-мужчин, то задумку авторов спектакля можно было бы считать удавшейся. Но всё-таки этот «Гамлет» сыгран максимально стереотипно, в пафосных позах и условных декорациях. Мизансцены поставлены не с целью раскрыть взаимоотношения персонажей, но, скорее, чтобы актёры не мешали друг другу произносить монологи. Центральный монолог «Тo be or not to be» Гамлет, актёр нордической внешности Мэттью Болдуин, декламирует нараспев, почёсывая голову кинжалом… И никакого африканского колорита. Шекспир, конечно, вечен, но безыскусная предсказуемость его сильно обкрадывает.
Впрочем, другие спектакли из ЮАР — камерные постановки компании African Tree Productions режиссёра Сейфемо Моцвири «Система» и «Будь лучшей собакой» (моноспектакль самого Мотсвири) — восполняют недостающие детали африканского пазла. Оба спектакля в той или иной степени основаны на реальных событиях, подсвечивают социальные проблемы своего общества, и в них можно найти маркеры национальных культурных особенностей.
В «Системе» в основу легла история трёх молодых южноафриканцев, оказавшихся в тюрьме и бежавших оттуда. Отдельные сцены были решены как ритуальные танцы под традиционные африканские ритмы и мелодии. А в спектакле «Будь лучшей собакой», в котором ведётся сторителлинг от лица блуждающей собаки, кульминация действия переносится на забастовку шахтёров на реально существующей шахте к северо-западу от Йоханнесбурга, города, где основана African Tree Productions. И в этой работе Мотсвири рассказывает об особенностях южноафриканского общества и традиционных для региона ремёслах. Поэтому такой пристальный взгляд в реальность режиссёра из ЮАР можно засчитать общей концепции фестиваля как бодрствование, хоть и краткосрочное.
Наконец, «Взгляд на Восток» в этом году был обращён в сторону Китая. В основной программе значилась премьера «Балтийского дома» по пьесе китайского драматурга Сяо Имэй «Влюблённый носорог», а спектаклем-закрытием фестиваля стал яркий проект Чжэцзянского драматического театра «Чудный мир гор и морей». Кроме того, в дополнительной программе проводилась режиссёрская лаборатория, в ходе которой молодые петербургские режиссёры (Роман Муромцев, Екатерина Шихова, Анастасия Нечаева и Вацлав Дембовский) совместно со специалистами Кафедры китайской филологии СПбГУ представили серию эскизов по современной китайской драматургии. Из подобной лаборатории, проводившейся на фестивале в прошлом году, родился и «Влюблённый носорог» режиссёра Валерия Степанова. Пьеса о любви молодого смотрителя зоопарка Малу (Денис Мухоян) к живущей по соседству Минмин (Ксения Ольховская) уже давно стала на родине культовой. Она рассказывает о слепоте любви: Малу, движимый вспыхнувшими чувствами, похищает Минмин и удерживает её в зоопарке, а девушка, в свою очередь, ослеплена любовью к абьюзивному поэту и музыканту. Герои, подобно носорогам, живут в клетке собственных иллюзий, их душевная слепота сродни абсурдному сну. И оттого, что их любовный конфликт неразрешим, они, так же как и одинокий носорог Тула, обречены умереть в одиночестве. Сюжет пьесы универсален, поэтому в спектакле отсылки к китайской культуре стали визуальными: чёрный пол расписан узорами в духе китайской каллиграфии, большая клетка зоопарка построена из бамбука, а напротив неё расположена барная стойка ночного клуба, в котором отдыхают герои, — она украшена неоновыми вывесками с драконами и иероглифами.
Спектакль финала фестиваля, «Чудный мир гор и морей», как и «Мадам Бовари» в первый день, представлял приключенческий сон главных героев, только теперь о богах и волшебных созданиях китайской мифологии. Постановка режиссёра Чжао Мяо и сценаристки Тан Сява основана на мифах из древнекитайской книги «Шань хай цзин», которая является обязательной для чтения у китайских детей. «Чудный мир» решён пластически, а также с помощью кукол, все диалоги переведены в жесты, особенно зрелищные сцены застроены массовыми танцами, а там, где необходимо было дать канву мифа, выводились короткие субтитры. По сюжету, маленький мальчик Лео, которого за уши не оттянуть от компьютерных игр, находит старинную книгу и настолько увлекается древними мифологическими сюжетами, что уже и сам будто участвует в давних событиях, — группа артистов, которые водят куклы, качают Лео на руках, будто на волнах, показывая тем самым его погружение в сон. Лео свидетельствует сотворение мира божеством Паньгу (гигантская кукла из трёх частей, головы и ладоней, выточенных будто из булыжников). Лео сопереживает самоотверженности богини Нюйвы, которая создала людей из глины и спасла мир от враждующих друг с другом драконов. Лео сражается бок о бок с Хоу И против десяти солнц. Все фантастические существа (драконы, волшебные птицы) решены разными видами кукол и масок, но роли Нюйвы и Хоу И исполняют актёры, которые также играют соответственно маму и папу главного героя. Так спектакль рассказывает не только о базовых мифах народной культуры, но и о традиционных ролевых моделях общества. Мальчик Лео, проснувшись от своего удивительного, фэнтезийного сна, возбуждённо пересказывает родителям, что он узнал из волшебной книги, и этой идиллической картиной совместного досуга традиционной семьи завершается спектакль «Чудный мир гор и морей», а вместе с ним и международный фестиваль «Балтийский дом».
«Похвальна лень, но есть всему пределы», — читаем всё в том же пушкинском стихотворении «Сон». Похвально желание организаторов расцветить будни жителей одного из самых хмурых городов России яркими эскапистскими спектаклями, но что нам останется после того, как мы выйдем за стены театра? Как найти баланс между пребыванием в сладостной дрёме и социальным бодрствованием, коллективным присутствием в «здесь и сейчас»? По крайней мере, в нынешнем году Международный фестиваль «Балтийский дом» сильно клонит в сон, а в будущем посмотрим, как долго этот сон продлится.
Фото Данилы Нерознака, Полины Назаровой
