Запаситесь нежностью
В Театре на Таганке поставили «104 страницы про любовь». На спектакле по известной пьесе Эдварда Радзинского побывала Екатерина Данилова.
В истории о спонтанной, безумной страсти, что оканчивается сокрушающей трагедией, режиссёр Виктория Печерникова исследует динамику чувств, которые стремительно и внахлёст накрывают людей, внезапно обнаруживших себя влюбёнными. Поэтому главное, что стоит сделать, отправляясь смотреть «104 страницы про любовь», — отыскать внутри себя хотя бы немного нежности. Без лирического настроя трёхчасовое действие покажется слишком долгим, недостаточно динамичным, чересчур детальным. Режиссёр Виктория Печерникова оставляет действие пьесы Радзинского в эпохе 1960-х, и потому художница Ксения Кочубей стилизует костюмы и причёски (чего стоит один только молодёжный джаз «Юность»), конкретизирует обстановку каждой сцены деталями времени. В результате обстоятельные декорации квартир, лаборатории, кафе, гостиничного номера и других помещений готовятся прямо посреди действия (иногда — слишком подолгу и не вполне уместно). Печерникова во многом следует тексту, так что действующие лица — как на подбор. Маленькая Мышь (Александра Хованская), талантливый интеллигент Владик (Роман Серков), развязный Феликс (Антон Ануров). Дмитрий Муляр, Юлия Стожарова и Екатерина Малькова играют сразу по несколько героев, отличающихся и ярких, но не более декоративных, чем сценография.
В чём Печерникова формально отступает от пьесы, так это в создании нового действующего лица. Актёр Сергей Кипричёнок в программке значится как Поэт и играет то стихотворца из кафе «Комета», то молодого человека на остановке такси, но чаще — рассказчика и наблюдателя, который сочиняет эту историю прямо по ходу действия, заодно дешифруя для зрителя хитроумные лавирования желаний созданных им героев. Подобно грустному Купидону, который заранее знает, чем всё закончится, но всё равно делает свою работу.
Хотя кто же не знает? Известная пьеса Эдварда Радзинского имеет уж очень яркую сценическую и киноисторию. Написав в 1964 году драму о бортпроводнице Наташе и молодом учёном Электроне Евдокимове, Радзинский сразу предложил её Анатолию Эфросу, только занявшему должность главного режиссёра Ленкома. Эфрос счёл пьесу актуальной и честной и сразу начал репетиции, не заботясь, разрешат ли спектакль к постановке. На главные роли были утверждены Владимир Корецкий и молодая актриса Ольга Яковлева. Выбором актрисы на роль Наташи был доволен и сам Радзинский, удивлённый искусством Яковлевой «раскрывать со сцены некие женские тайны». Совсем скоро, в 1967 году, Радзинский превратит пьесу в киносценарий, по которому Татьяна Доронина и Александр Лазарев снимутся в картине Георгия Натансона и шокируют публику постельной сценой, хотя и весьма целомудренной. Ну а более молодой зритель знает пьесу по фильму «Небо. Самолёт. Девушка», снятому Ренатой Литвиновой в 2002 году.
Сцены из спектакля «104 страницы про любовь». Театр на Таганке, 2023 год. Фотограф – Мария Рябкова.
В 2023-м Виктория Печерникова ставит пьесу максимально всерьёз, уделяя много внимания её чувственной стороне. Она не пытается ни снизить громкость эмоций, ни выкрутить её на максимум, не предлагает и глумливых постмодернистских интерпретаций. Вглядываясь в лица главных героев пьесы, она приглашает разделить их эмоции, увидеть в них людей, попавших под любовь, «как под поезд». Это сравнение использовал в своих воспоминаниях автор пьесы Эдвард Радзинский; к нему же апеллирует афиша Театра на Таганке.
О своей Наташе Радзинский писал, что ему повезло с героиней: «для меня она была в какой-то мере князем Мышкиным в юбке». Виктория Печерникова, пригласившая на роль Наташи Надежду Флёрову, князя Мышкина создать явно была не намерена. У Флёровой получилась непринуждённая и лёгкая Наташа, наделённая высоким жизненным тонусом и неизменным оптимизмом, сильная, стойкая. Наташа, похожая на гетеру, в чёрной шёлковой комбинации; Наташа, храбро выходящая поддержать неловкого поэта Даля, Наташа, смело отстаивающая право целовать, кого хочет — таким женщинам часто ошибочно приписывают простую и беззаботную жизнь. Но за поведением красивой Наташи-Флёровой сквозит не столько гуманизм и доброта, сколько желание попробовать всё на свете. Диалог «А ты что делала в Политехническом? — Решала, кем быть. И до сих пор не решила» подходит Флёровой, как никому. Другие тоже не решили — наверное, думает её Наташа — и поэтому живо откликается на потребности людей, умеет поддерживать и утешать, оставаясь при этом естественной и уместной. Только попадая под влияние Евдокимова, влюбляясь, Наташа Флёровой оказывается смешной, нелепой и ведомой. Наконец, появляется тот самый «глуповатый смех», что упоминается в пьесе, но в известных интерпретациях заменяется то на «загадочную улыбку», то на «писклявый голос». Надо сказать, что смех у Флёровой звучит и вправду не очень. То ли дурашливо, то ли просто по-дурацки.
Но положение спасает Павел Лёвкин: в роли Евдокимова он заставляет видеть Наташу глазами своего героя. В длинных совместных сценах ссор и счастливых объятий, которые создаёт Печерникова для Флёровой и Лёвкина, он явно лидирует, выражая половодье чувств порывистой искренностью. Его герой — уверенный в своём природном обаянии гордый молодой физик Евдокимов, привыкший к быстрым победам и контролю над ситуацией, по сюжету гораздо дольше чуткой Наташи соображает, что «колёса любви» проехались и по нему. Зато, благодаря игре Лёвкина, зритель соображает быстрее. Наблюдая за тем, как Евдокимов в исполнении Лёвкина теряет самообладание рядом с Наташей, как его ироничное настроение плавно сменяется настойчивой нежностью, а она — безумством ревности, которая то разрешается облегчением, то снова закручивается в тугую спираль невысказанных подозрений, видя, как он злится и мечется, невозможно не понимать, что несвоевременность — и правда вечная драма. В счастливых историях любви непостижимая разноголосица чувств со временем выстраивается в стройную мелодию, лишь иногда эхом напоминая о былой заверти эмоций. В несчастных историях, подобных этой, мелодия, не успев выстроиться, обрывается на пике. В финальной сцене, которую сам Радзинский считал возмездием, Павел Лёвкин играет злого и растерянного человека, брошенного судьбой у бездны собственных неотрефлексированных чувств.
У этой истории нет и не может быть спокойного финала; Поэт-дешифратор тоже не поможет. В голове играет отсутствующая в спектакле пахмутовская «Нежность», которую память подбрасывает при упоминании Экзюпери и чтении стихов о шальных мотоциклистах, что рвутся к звёздам. Можно написать ещё 104 страницы к уже имеющимся ста четырём, но и в них не будет ответа на вопрос, как пережить потерю. А будет только томительное ожидание, ощущение опустевшей земли и много-много нежности.
