Перечувствовать вместе со зрителем
«Возвышенное и земное» в креативном кластере «Колос» Краснодара. Текст Светланы Колесниковой.
Креативный кластер «Колос» — новое городское пространство Краснодара, предназначенное одновременно для работы и отдыха — своим изощрённым названием и лофтовой архитектурной средой подводит зрителя к особому прочтению классики. Ставя здесь «Моцарта и Сальери» А. С. Пушкина, Владимир Рогульченко переименовывает трагедию в «Возвышенное и земное», как всегда меняя авторские заголовки классиков на собственные, акцентированные. При этом он не извращает смысл великих строк в угоду режиссёрской гордыне и претензии на соавторство. В его мастерстве главное – это умение услышать и воплотить исходный материал заново. Перечувствовать его вместе со зрителем.
На десяти страницах маленькой трагедии приходят в движение мощные пласты философской мысли. Гениальная органика и простота слова сопряжена с высокопарной риторикой. Особенно у Сальери, которого играет артист с яркими внешними данными Игорь Кононов. Если пушкинский Сальери «разъял» музыку «как труп», то Кононов, будто оттолкнувшись от этой строчки в решении образа своего героя, «разъял» свой текст: он произносит реплики с расставленными акцентами, вдумываясь, анализируя и проживая произносимое. Возможно, режиссёр и актёр намеренно ориентируют нас на автохарактеристику героя, которая открывает трагедию:
«Усильным, напряжённым постоянством
Я наконец в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой».
Однако выходит тяжело и заученно. Зритель примиряется с такой необычной подачей текста в одной из следующих сцен. Все монологи Сальери – психологическая борьба с самим собой, путь к смирению с тем, что он не гений, а ремесленник. Принятие этой истины и прозрение Сальери-Кононова наступает в монологе, содержащем знаменитую формулу: «Гений и злодейство / Две вещи несовместны».
Сцены из спектакля «Возвышенное и земное». Креативный кластер «Колос», г. Краснодар, 2023 год. Автор фото — Татьяна Зубкова.
Образ Моцарта удивляет. Выигрышный ход режиссёра – отдать эту роль сирийцу Орве Абусалеху. Русский язык для него не родной, он произносит знакомые строки с сильным арабским акцентом – и тем напоминает, что ресурсы пушкинского текста неиссякаемы. Моцарт иной, странный, «не отсюда». Он – выделяется. Он – гений вне географического пространства и времени. Артист-сириец оживляет образ великого музыканта, оставляя его при этом трогательным и внутренне правдивым.
В спектакль введена героиня, отсутствующая у Пушкина – оперная певица, муза Моцарта. Подходящая роль для Марии Ступченко. Она – сама красота: у неё не бывает фальшивых интонаций, она одинаково органична в одеждах оперной дивы и в лохмотьях уличного музыканта. Бродя по сцене как тень, актриса вдохновляет и Моцарта, и Сальери.
Постановка не избежала так надоевших всем «многозначительных» символов: ползаний по полу, нервных тиков и конвульсий – почему-то они продолжают считаться современной хореографией. Банальности добавляет и сцена, в которой Моцарт и Сальери лежат на полу и по кругу отсчитывают руками, словно стрелками, минуты на часах. Нам намекают, что последние мгновения жизни Моцарта близки, а шире – что Реквием звучит и по нам всем, собравшимся в этом немного мистическом, с налётом старины пространстве кластера «Колос».
Жаль, сценография и особенно костюмы будто откопаны из глухого закулисья: белые с жабо рубашки-близнецы Моцарта и Сальери, оперное платье с париком. Нельзя Марию Ступченко наряжать во что попало – получается пародия на госпожу Бовари или маркизу де Помпадур. Но это частности.
Постановка обращена к думающей публике, для которой бродить в онтологических лабиринтах интереснее, чем обращать внимание на костюмы из подбора. Спектакль Владимира Рогульченко доказывает, что театр может быть и бедным при отсутствии финансирования, но при этом нести глубокий смысл.
